Над хаосом
Шрифт:
– Это не может продолжаться долго, это усложнение в геометрической прогрессии…
– А значит, что?
– Что?
– А это значит, что есть только два варианта. Либо где-то на базовых уровнях мироздания есть ограничение, стоп-кран для таких случаев. Либо рано или поздно все схлопнется – и пух! – Он сделал знак руками, показывая, как именно произойдет этот «пух».
– Вариант стоп-крана интересный, – продолжил Тагель, – и крайне вероятный для нашей с вами Вселенной.
– Почему?
– Если отойти от принципа антропоцентризма, хотя тут это понятие не подходит… В
– Перенести принцип отрицания антропоцентризма на мультивселенную?
– Да. Если так сделать, то мы с вами просто с точки зрения нормального распределения случайностей, скорее всего, не в начале, но и не в конце процесса, а где-то в его широкой части. Мы, вполне возможно, в одном-двух шагах от стоп-крана.
– Даже если мы в одном шаге от него, нам это совершенно не поможет.
– Это почему?
– ИИ уничтожает нашу цивилизацию, создает новый мир, следуя нашим же устремлениям в познании этого, и в процессе натыкается на стоп-кран. Да, он не может выполнить свою миссию и не создает новый мир, цепочка прерывается, и мультивселенная… – размышлял Рипке.
Натан заметил, что Тагель уже некоторое время сидит и стеклянным взглядом смотрит в свою рюмку. Затем он перевел взгляд на Натана и медленно произнес:
– Стоп. Я все понял.
Оба прекратили диалог и уставились на Тагеля, который начал мелко трястись и опять поднял палец.
– Фрактализация, – сказал он и порывистым жестом схватил бутылку со стола, налив себе полную рюмку и даже расплескав граппу вокруг на столе.
На лице Лока появилось брезгливое выражение.
– Новые вселенные замкнуты и заключены сами в себе, – торопливо сказал Тагель, уже держа рюмку вровень с лицом. – Они являются элементарными частицами нашей Вселенной. А наша Вселенная является элементарной частицей в этих вселенных. Все закольцовано само на себя по принципу лестницы Пенроуза.
– Так, – строго сказал Рипке. – Кажется, нашему господину нобелевскому лауреату лучше больше не наливать.
Тагель его не услышал, поскольку только что опрокинул стопку в рот и теперь сидел, оглушенный мириадами вселенных граппы, которые вступали внутри его организма в причудливые химические соединения.
Фрагмент интервью Натана Хольма
научно-популярному блогу LIA:
«Самое гнусное злодейство обычно не является плодом чьей-то злой воли, а становится возможным в результате несчастливой цепочки действий, произведенных с самыми высокими намерениями. В этом мире нет Сауронов или Палпатинов, но вполне достаточно излишне самоуверенных Старков и Волшебников Изумрудного Города. Они открывают ящики Пандоры чаще, чем игроки в Лас-Вегасе дергают ручку «однорукого бандита»… И да, они регулярно срывают джек-пот.
Ницше всего лишь хотел сказать новое слово в философии, выделиться среди окружающих его интеллектуалов, по-новому подать просвещенной публике древние легенды
Последний час до сингулярности
«Машинный интеллект – это последнее изобретение, которое когда-либо понадобится человечеству».
Натан снова проснулся и опять не понял, как он оказался в этом месте. Он был в своей комнате позади блока Солярис, и перед его креслом около кровати стояла Даниэла Дэни.
– Они прилетают. Через пятнадцать минут будут здесь, – сказала она.
– Кто? – испуганно спросил Натан. Он не понял, как она оказалась в его комнате и проникла сюда через закрытую дверь.
В глазах Даниэлы промелькнуло что-то похожее на страх. Натан огляделся и наконец сообразил, что, видимо, пошел подремать после того, как завершил свою миссию со «Скоморохом», и его сморило прямо в кресле.
– Мы с доктором не знаем его имени. Его называют Джентльмен-в-Маске. Он представитель консорциума инвесторов нашего проекта.
– Отлично, – пробормотал Натан, потягиваясь. – Надеюсь, он везет с собой команду зачистки из наемных убийц…
– С ним прилетает только один человек. Его ассистентка. Ее зовут Олимпия.
Через двенадцать минут они стояли перед научным корпусом. На площадку, с которой не так давно стартовал последний вертолет, теперь садился новый – поменьше. Он был похож на большую одноглазую стрекозу, и лучи усталого вечернего солнца лениво ползали по гладкому стеклу кабины.
Пока гул винтов не перекрыл все звуки, Дэни что-то бормотала, стоя рядом с Натаном.
– Я думаю… я думаю, это поможет… Мы уладим все процедуры… Не могут же они просто так… вот просто так… и все, – доносилось до него.
Наконец вертолет заглушил двигатель, и из кабины вылез человек средних лет в аккуратном приталенном пиджаке. С противоположной стороны из-за вертолета вышла стройная молодая женщина в шелковом брючном костюме и с черной сумочкой в руках. Парочка выглядела бы вполне уместно на улицах делового центра любого из европейских или американских городов, но только не здесь, в этих джунглях.
– Добро пожаловать, хозяева, – очень тихо сказала Даниэла.
Парочка двинулась к ним, излучая такое чувство собственного превосходства, что Натан невольно поежился. Олимпия выглядела как девушка с обложки журнала, но двигалась с изяществом и механическим совершенством робота. Джентльмен-в-Маске приблизился к Натану и Даниэле и, не поздоровавшись, сообщил: