Над картой Родины
Шрифт:
Всюду пятна солонцов — здесь в почве сода, а она растениям вредна. Пучками на голой земле торчат солянки да полынь.
На взгляд поверхностного путника — гиблые, скучные места. Меж тем это не так. Обработка гипсом делает солонцеватые почвы плодородными. Тронутая первым морозом полынь теряет эфирные масла, а вместе с ними горечь и становится лакомым и питательным кормом. Когда гонят овец на мясокомбинат и хотят поднять их убойный вес, выбирают маршрут по полынным пастбищам.
Даже пустыня, покрытая пятнами солонцов, не покажется скучной, если взглянуть на нее внимательным глазом. Вот что написал один исследователь: «Огромные, весной ярко-зеленые солонцы с появлением удушливыx
А знаменитый туркменский поэт Сейди оказал даже так:
Земли все пред тобою убоги, пустыня.Любовь к родному краю естественна, и ее уважаешь. Но все-таки пустыня есть пустыня. Душа радуется, когда пустыня возделана и щедро служит народу.
В южных, среднеазиатских пустынях плодороднейшие сероземы лежат на чуть покатых предгорных лёссовых равнинах, где больше осадков. Вредные растворимые соли унесены в пористый лёсс. От лёсса в почву перешел углекислый кальций. В избытке тепла и света политый серозем предгорий успевает дать семь укосов люцерны до осени, налить яблоки на трехлетнем дереве.
Поле в Средней Азии получает не только свои 100–200 миллиметров влаги с неба, а еще 400–600 из оросительных каналов — за счет горных дождей и снегопадов. В увлажненном, зеленом, затененном оазисе температура летом по сравнению с окрестной пустыней снижается на три градуса и больше — будто люди сдвигают это место на полтысячи километров к северу. Так велика сила воздействия человека на природу.
А вокруг сушь и голизна. Только ранней весной, когда сюда заходит теплый иранский воздух и, поднимаясь в вихре циклона, смачивает землю дождями, пустыня сразу покрывается сплошной зеленью осоки и мятлика, а на зеленом фоне трав расцветают яркие ирисы, маки, тюльпаны и лютики. И где-нибудь в предгорьях у Ташкента на одном квадратном метре ботаник насчитает тогда больше пяти тысяч растений — плотность растительности у нас в стране, пожалуй, наивысшая.
Но промчалась свежая, разноцветная весна, почва стала горячим серым камнем. Иссохла трава, черепахи и желтые суслики зарылись в землю, завалились спать на девять месяцев, до будущей весны.
Между северными и южными серозёмными пустынями лежат пустыни песчаные — Кара-Кумы, Кызыл-Кумы, Муюн-Кумы, — великие наносы доисторических рек, перевеянные отложения морей, необозримые поля раздробленного, стертого камня древних гор.
Как раз тут-то, вдали от океана и от горных хребтов, выпадают самые скудные осадки во всей нашей зоне пустынь — в глубине Кара-Кумов до 80 миллиметров в год. Как раз тут-то земля и накаляется иногда больше чем до +80°, и даже ящерица гибнет, если ее три минуты подержать на солнцепеке. И вместе с тем именно тут, в раскаленных песках, и запасена живая влага. Туркмен говорит: «есть песок — есть вода».
Песчаная земля не только впитывает дождевые капли, но и сгущает водяные пары в своих прохладных недрах. Песок слишком крупен, чтобы задерживать влагу, и она уходит вниз, накапливается там слоем грунтовой воды. И в то же время
Под песком всегда влага — и растению, чтобы напиться, нужно лишь пустить ветвистый, длинный корень. В летний день жарко и сухо, как в печи, а верблюжья колючка зеленеет.
Корни у растений песчаной пустыни длинные и жадные, они так и всасывают воду.
А чтобы в этом пекле впитанная влага не сразу испарялась, от листьев остались одни жесткие жилки вроде нитей и веточек. Да и те саксаул, скрюченное дерево пустынь, в июле наполовину сбросит. У многих растений листья превратились в колючки..
Песок зыбок, как морские волны, — подул ветер, двинулись, полетели песчинки, захлестнули растение. А оно из верхних почек выбросит отростки, пробуравит песок, и вот кустик как ни в чем не бывало выплыл на поверхность. Растения выплывают, а животные нарочно утопают: чуть опасность — маленькая ящерица вдруг содрогнулась и исчезла. А степной удав может даже ползти под песком — сам не виден, а чертит змейку. Приноровились животные и к отсутствию воды. Одни просто не пьют, другие бегают попить за сотни километров: антилопа джейран может мчаться по пустыне со скоростью 80 километров в час. Но и джейрану не легко отыскать водопой — своих рек в пустыне нет. Лишь зимой да весной блестят среди песков пресные озера: дождевая вода тонким слоем заливает глиняные понижения — такыры. А потом и такыры высыхают, растрескиваются. Летом они похожи на паркет.
Не такыры и не сыпучие барханы дают облик песчаной пустыне. Она исчерчена длинными заросшими грядами, которые в общем идут с севера на юг. Их издавна намели господствующие северные и северо-восточные ветры.
Дыхание Сибири овевает всю Туринскую низменность и до самых гор доносит зиму. Морозы, хоть на юге и небольшие, не позволяют назвать пустыни Средней Азии субтропиками — пусть там летом и жарче, чем даже под экватором.
И только в немногие низкогорные долины не достают эти холодные ветры, смиряясь перед стеною гор. За спиной Гиссарского хребта скрыты долины Сурхан-Дарьи, Кафирнигана и Вахша. Левое плечо Копет-Дага загораживает долину Атрека и Сумбара. Вот там-то — субтропики.
В нашей стране субтропики не развернулись в широкую, непрерывную зону. Они раскололись на кусочки и, защищаясь от холодных ветров, встряли в тот гигантский пояс гор, что тянется по южной границе.
Субтропики Средней Азии и есть звенья этой раздробленной цепи.
В укрытых предгорьях за Копет-Дагом, где ущелья поросли непролазными чащами граната, миндаля, алычи и грецкого ореха, где все перевито диким виноградом, летом жарко, а зимой тепло. Бывает, мороз заглянет, но не часто. Средняя температура января около 5° выше нуля. Растительная жизнь в холодное время замедляет свой ход, но почти не останавливается.
Вложишь труд, и приживутся нежные растения далеких южных стран. На Атреке перебирают стрелами своих перистых листьев аравийские пальмы, метр в обхвате.
Немногим холоднее и за Гиссарским хребтом, где Сурхан-Дарья, Кафирниган и Вахш текут к Аму-Дарье. Там тростник, похожий на бамбук, вытягивается над водой, как лес, и скрывает тигров.
У всех звеньев субтропической цепи, протянувшейся по южной границе Советского Союза, есть общее: почти безморозная зима. Но влагой наделены они по-разному.