Над Кубанью зори полыхают
Шрифт:
Вбежала взволнованная мать. Кое-как привела дочь п чувство. Больше она не имела права ничем ей помочь.
— Ладно, доченька, не горюй! — утешала мать, прижимая голову Нюры к своей груди. — Не ты первая, не ты последняя. Такая уж наша бабья судьба. Да и Митрий — парень вроде хороший, не буян, не охальник. Стерпится, слюбится!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Своды — знакомство жениха с невестой и родни с обеих сторон — были назначены на ближайшие дни. Со всех окрестных хуторов и станиц была приглашена близкая и
В доме Ковалевых праздничного угощения к этому дню готовить не полагалось. На сводах женихова родня должна выставлять угощение. Но дед Лексаха, чтобы подчеркнуть богатство Ковалевых, велел выставить в горнице столы, застлать их новыми настольниками и уставить мисками с едой и бутылками с вином.
Вечером невестина родня заполнила горницу. Невеста пряталась в углу за тесной стайкой подруг. Разговоры вели степенные, неторопливые. Прислушивались, не едут ли жених и его сваты. В окна заглядывали любопытные соседи. На дворе скулили собаки, с утра посаженные на цепь. Но вот собаки залаяли. Ворота отворились. С шумом, с выстрелом ворвались сваты с женихом во двор.
Открылись двери дома, и в светлицу вступили сват-боярин со свашкой. Они остановились у порога, перекрестились на божницу и отдали низкие поклоны.
Потом неторопливо, но споро принялись уносить с накрытых столов закуски и вина, стаскивать хозяйские скатерти и расстилать свои. Из сенцев им передавали привезённые роднёй жениха водку, вино, пироги, калачи, жареную птицу, большие блюда холодца.
Сват–боярин с поклоном усадил в «святой угол», под самую божницу, родителей невесты, деда и бабку, а потом уже «по рангам и достоинству» другую родню. Не торопясь разлил водку по гранёным рюмкам и, кланяясь, стал подносить всем сидящим.
Костюшка важно спросил у свата:
— Скажи причину, дорогой гость, о чём заботишься? По какой надобности потчуешь вином, водкой и всякими яствами?
Сват упёрся кулаками в бока, приосанился и медленно пояснил:
— Приехал богатый купец на корабле из-за моря. Слыхал он, что у вас есть дорогой товар для продажи.
Чувствовалось, что он был мастером в сватовском деле. Не спешил, держался с достоинством. Но свашка, торопясь показать и свои способности, выскочила вперёд и пропела с поклоном:
— У купца-то у нашего казна не считана. Золота, серебра сундуки полны! За товар–девицу в долгу не останется.
Лексаха крякнул: вступительная речь сватов ему понравилась. Делалось все по добрым стародавним обычаям.
— Очень рады! Просим милости пожаловать! — прогудел за Костюшку дед Лексаха. — Приглашай, боярин, своего купца со всеми поезжанами в наши хоромы. Только опасаюсь, что хоромы наши будут низки для высоких гостей…
Сват открыл дверь в сени и пригласил родню жениха.
Первыми вошли жених с отцом и матерью. К Митьке бойко подбежала подружка Пюры — Аксютка Матушкина и перевязала ему руку повыше локтя большим шёлковым платком. Не торопясь, с достоинством вошла вся женихова родня и чинно расселась в горнице.
— А можно ли поглядеть купца, кто он, што за важная птица такая? — спросил кто-то из невестиной родни.
Митьку, робко
— А вот наш купец, — провозгласил сват. — Прошу любить и жаловать.
— Ой, хороший купец, хороший! Только вот будто на одну ногу приседает. Не хромой ли он у еэс? — подал голос А^иколка — дядя Нюры.
Митька, нерешительно ступая, прошёлся перед столом. Сват торопливо поставил посредине светлицы табуретку и заставил Митьку подняться на неё.
— Поклонись ниже, — шепнул он Митьке, но тот смущённо кивнул головой и спрыгнул на пол.
— Хорош, хорош! — закричали Нюрины родственники.
— А теперя, — потребовала женихова родня, — надо товар показать.
Девушки расступились, и свашка за руку вывела Нюру на середину горницы. Будущий свёкор, лукаво ухмыляясь, пробасил:
— Ой, что-то сорно у вас на полу! И видит ли ваша девка? Не косая ли она, не слепая, спаси господи? Страсть не люблю слепых!
Нюра нехотя вернулась в угол, взяла веник и стала мести пол. Женихова родня сыпала ей на пол серебряные и медные монеты. Нюра подбирала их и передавала свату, не смея поднять заплаканные глаза. Сват ласково обнял невесту и отнял веник.
— Ой, бояре–поезжане, товар красный налицо и, видать, без всякого обмана! — провозгласил он. Потом ловко повернул Митьку за плечи и подтолкнул к Нюре. Все подняли рюмки, смотрели на жениха и невесту. Тут жених должен поцеловать невесту в губы. Но он смутился, покраснел. Даже уши его налились горячей кровью, а лоб покрылся мелкими капельками пота. Нюра стояла бледная, с крепко сжатыми губами и высоко поднятой головой.
Дошлый сват, обняв жениха и невесту за плечи, сблизил их лица.
— Чего там, цалуйтесь по закону! Небось в тёмный уголочек не раз сбегались повидаться, а при людях-то стыдитесь.
Кто-то из невестиных родичей сострил:
— Жених-то мямля! Куда ему цаловаться! У его ещё на губах мамкино молоко не высохло!
Митьку это задело. Он рывком притянул к себе Нюру и громко чмокнул в губы. Нюра откинулась назад, зло взглянула на жениха. В светлице раздался смех и возгласы:
— Вот это по–казацки! Из молодых, да, видать, ранний!
Заулыбались и Митькины родители, которые с затаённой тревогой следили за растерявшимся сыном. Девушки–подружки затянули:
Молодец девку исподманивал, Исподманивал, исподманивал, Ой, лёли, лёли, подговаривал: — Ты пойдём, девка, К нам на линию жить, Ой, лёли, лёли, К нам на линию жить, У нас да на линии, Что Кубань да река, Ой, лёли, лёли, Кубань широка! Кубань широка, вином протекла, Медом протекла и Лаба–река, Он, лёли, лёли, И Лаба–река.