Над Кубанью. Книга вторая

Первенцев Аркадий Алексеевич

— Имел интерес в руках пошатать, на, побалуйся.

Лука провел по булаве шершавой короткопалой кистью и кротко передал ее сыну.

— Нема у ней никакого великолепию, — сказал старик, — ну палка и палка.

— Думки были в музей ее перекинуть, в город. Если хорошо заплатят, отдам.

— Где там товарищи заплатят! Небось даром заберут. Какой-либо комиссаришка собак ею начнет гонять, иль я не знаю… А стариков зря товарищами оскорбил. Нельзя так звать их, навек обиду затаят. Слово это для старого человека оскорбительное… Не казацкое у тебя обращение, вот что, Павлушка…

ГЛАВА XII

Как появился на окраинах государства генерал-лейтенант Корнилов?

В

начале декабря тысяча девятьсот семнадцатого года, перед полуночью, Корнилов без шапки, чтобы обмануть караульных, вышел из ворот Быховской тюрьмы к поджидавшему его Текинскому полку, приведенному с фронта. Поздоровавшись с верными текинцами, генерал сел на приготовленного ему коня и ушел из плена. Все было заранее подготовлено.

С Корнилова и его друзей — Деникина, Лукомского, Романовского, Кутепова, капитана Роженко — было взято честное слово офицеров не предпринимать попыток к бегству. Но они нарушили слово.

Корнилов уходил, ведя за собой тех, кто жизнями своими должен был обеспечить ему появление на загорающемся юге…

Только на следующий день узнали о побеге… Провода Советской республики облетели телеграммы: сообщалось о бегстве важного государственного преступника. Беглецов вскоре выследили. Корнилов путал следы, избегал крупных населенных пунктов и железнодорожных магистралей.

Корнилов торопился на Дон. Республика ловила Корнилова. В Черниговской губернии, пересекая железную дорогу у небольшой станции Унеча, советский бронепоезд в упор расстрелял текинцев пулеметным огнем. Понеся крупные потери, Корнилов ушел из сферы действия броневых поездов. В лесах он снова напоролся на засаду, переправился через реку Сейм и попал в слабо замерзшие болота. Лошади, утомленные многодневной гонкой, падали. Начались крепкие морозы. Текинцы не были подготовлены к борьбе с холодом — обмерзали. Кони теряли подковы. Население относилось враждебно к войскам Корнилова.

Тогда он распылил конвой, приказав своим людям поодиночке или маленькими группами пробираться к Дону, а сам в одежде крестьянина, с фальшивыми документами, добрался до Новочеркасска. Это было девятнадцатого декабря тысяча девятьсот семнадцатого года.

Новочеркасск — коронный город Войска Донского. История связала основные заговоры против Советов, наиболее активные выступления с именем этого небольшого казенно-чиновничьего города, расположенного в пятидесяти километрах от Ростова. Новочеркасск сделался своеобразной Меккой мятежных генералов и предприимчивого офицерства.

В Новочеркасске состоялось первое свидание генералов Алексеева и Корнилова. Властолюбивый Алексеев холодно встретил опасного конкурента. Корнилов потребовал единоначалия в руководстве организуемой Алексеевым Добровольческой армии. Подчеркивая главенствующее положение, Алексеев сказал:

— Вы, Лавр Георгиевич, поезжайте в Екатеринодар.

Намек был довольно прозрачен.

— Зачем? — Корнилов вспыхнул.

— В Екатеринодаре вы совершенно самостоятельно приступайте к формированию частей Добровольческой армии, а я уж буду по-прежнему заниматься этой же работой здесь, на Дону.

Алексеев намеренно открылся.

— Нет, — резко бросил Корнилов, — в Екатеринодар ехать бессмысленно.

Алексеев из-под очков посмотрел на Корнилова.

— Почему?

На энергичном лице Корнилова нервно жили сухие, резкие мускулы. Желание оскорбить черствого, педантичного старика было огромно, но это могло сразу оборвать тонкую нить сближения.

— Если бы я согласился на ваши предложения, — сказал он, — то, находясь на таком близком расстоянии один от другого, мы, Михаил Васильевич, уподобились бы с вами двум содержателям балаганов, зазывающим к себе публику на одной и той же ярмарке.

Алексеев поежился от этой подчеркнутой

солдатской прямолинейности. Собеседник требовал большего, чем он решил предложить.

— Гм, — Алексеев пожевал губами, — на чем же вы настаиваете?

Я настаиваю на широком размахе организации, призванной восстановить великую Россию. Вы, Михаил Васильевич, извините меня за откровенность, занимаетесь старческим крохоборством.

У Алексеева покраснели уши.

— Если я вам здесь на юге чем-то мешаю, я уеду в Сибирь, — предложил Корнилов, — Нам надо создать единый широкий фронт борьбы с большевизмом. Сибирь — великолепный плацдарм, тем более мы имеем там союзника, Японию, имперскую страну, которая за небольшие территориальные уступки поможет нам и оружием и войсками. В Сибири сейчас действует способный генерал Пепеляев, вы совершенно напрасно его игнорируете. Дела, которыми занимаются штабс-капитан Покровский и генерал Эрдели на Кубани, чрезвычайно смехотворны.

Корнилов встал, пробежал по комнате, остановился перед противником:

— Да, смехотворны, Михаил Васильевич. Покровский — не известный человек ни нам, ни казачеству.

— Но мне его рекомендовали как безусловно преданного нашему общему делу, скромного офицера с огромными задатками организатора.

— Для того чтобы набрать отряд в триста штыков, чего добился Покровский, я считаю излишним иметь столько превосходных черт. К тому же Покровский не имя.

— Эрдели?

— Этот свитский генерал скомпрометировал себя, командуя армией. К тому же он не русский. Мало того, землевладелец и плантатор той же Кубани. Только последних двух данных достаточно, чтобы ошельмовать любого организатора в такое время. — Корнилов присел к столу и, пристукивая сухим пальцем, произнес, как команду: — Надо послать надежных, авторитетных, молодых, а главное, смелых офицеров на Волгу, в города, которые явятся опорными пунктами первой укрепленной линии большевиков, если мы ударим с Сибири. Я говорю о Нижнем Новгороде, Казани, Самаре, Царицыне и Астрахани. Офицеры, не в пример Покровскому, должны поднять там реальные восстания и захватить эти важнейшие, с моей точки зрения, пункты. Россия позорно вышла из войны. Своей борьбой мы поможем союзникам, они помогут нам. На юге же я снова категорически настаиваю на едином командовании, на единоначалии.

Вскоре из Москвы прибыли представители так называемого «Национального центра». Они привезли известие, что на поддержку Англии и Франции можно рассчитывать только в том случае, если руководство мятежом возьмет в свои руки угодный союзникам триумвират: Алексеев, Корнилов, Каледин.

Триумвират был создан, для того чтобы в скором времени рассыпаться в связи с подъемом революционного Дона и самоубийством отчаявшегося Каледина.

Союзники выслали в Новочеркасск представителей военных миссий, которые объявили решение французского и великобританского правительств о целевой субсидии для поддержки заговора в сто миллионов рублей, с «рассрочкой платежей» по десяти миллионов в месяц. Благодетели были осторожны.

Малочисленные части Добровольческой армии, сформированные в декабре, плохо помогали генералу Алексееву, возглавлявшему борьбу с Советской властью на территории Дона. Корниловский полк, приведенный подполковником Неженцевым с Юго-западного фронта, офицерский, юнкерский и георгиевский батальоны, четыре батареи артиллерии, инженерная рота, офицерский эскадрон и рота из гвардейских офицеров больше занимались переформированиями. Войско чрезвычайно скудное для крестового похода на Москву, но когда ростовские рабочие протестующе поднимались, появлялись штыки юнкеров. Когда надо было проводить тонкую работу застенков и политического сыска, люди всегда находились. С этим до поры до времени справлялись добровольцы Алексеева.