Над океаном

Смирнов Владимир

Он ткнул кнопку вентилятора. Маленькая вертушка тихонько взвыла и швырнула в лицо Савченко струю прохладного воздуха. Савченко вздрогнул и неожиданно улыбнулся глазами — и вдруг, нажав кнопку СПУ, негромко и медленно сказал — не прочитал, а сказал:

— «Два равных мира есть, две равные стихии: мир дня и ночи мир, безумства и ума, но тяжки грани их — часы полуночные, когда не властен свет и расточилась тьма...»

Ту-16 летел над штормовым океаном, но сюда, на высоту двенадцати километров, не долетало ни малейшее дуновение, ни самый слабый отголосок того ветра, что завывал и бесновался

внизу.

— Это Брюсов так писал, — негромко сказал через паузу в молчащие наушники Савченко. Ему никто не ответил.

Савченко вопросительно глянул на Кучерова, тот кивнул. Савченко со вздохом облегчения щелкнул кнопкой — и маска тяжело отвалилась от его лица и закачалась у подбородка слева. Савченко извернулся, достал жестянку с виноградным соком и откупорил ее.

В кабине густо запахло садом.

Запахло ветвью, благодатной и благодарной, тяжелой от листвы и плодов, запахло садом, влажным от солнечной росы.

Кучеров глубоко, старательно вдохнул этот запах. Он хотел земли, сыро и густо пахнущей, прохладной под босыми ногами, такой, какой она была тогда, много лет назад, когда он последний раз был у своего учителя и друга, старого летчика, искалеченного войной, родного дядьки и бывшего сослуживца-однополчанина отца; «дядь Толь» тормошил спящего на ходу племянника и совал ему ключи от гаража: «На, сынок, выгони машину, покуда я кой-чего прихвачу...» — и дружище Казбек, старый лопоухий лохматый пес, дружелюбно потягивался у будки и заинтересованно наблюдал, как мальчишка заводит мотор старенького «Запорожца». И опять у Кучерова заныло сердце — он так и не приехал попрощаться со своим верным другом, наставником и учителем, он был далеко и ничего, ничего не знал. Он не мог услышать, как звал его в свои последние минуты верный своему воспитаннику-любимцу уходящий навсегда старый летчик...

— Командир, на пеленге пятнадцать наблюдаю крупную цель и рядом с ней шесть, нет, семь средних и малых. Полагаю, группа боевых кораблей в ордере.

— Почему боевых? — Кучеров еще видел капли росы на дрожащей ветке у окна и старика, с наслаждением и шумным удовольствием пьющего колодезную воду из сверкающего льдистыми каплями ведра.

— По ордеру! — удивился Агеев.

— А, ну да...

— Командир, где-то тут бродит «Рэйнджер», — негромко предупредил-напомнил штурман.

— «Рэйнджер», тип «Форрестол», водоизмещение восемьдесят тысяч, вооружение — семьдесят самолетов, восемь вертолетов «Си Кинг», четыре катапульты, три на восемь пусковых установок «Си Спарроу», не считая других мелких брызг, — лихо отбарабанил, как на зачете, из кормы Георгий.

— Серьезный парень, — усмехнулся Кучеров.

— Я?

— Нет, который нас встречает.

— Форрестол — это тот псих, который рехнулся: «Русские идут»? — поинтересовался Щербак.

— Тот самый, — буркнул Агеев. — Командир, наблюдаю взлет летательных аппаратов. Судя по всему, самолеты... Да, точно.

— Засуетились... Ждем гостей? Экипаж, усилить наблюдение!

— А чего их ждать? — возразил Георгий. — Они уже тут.

— Шустрые ребята... Кончай веселье! — приказал он Савченко, уже сунувшему пустую банку из-под сока куда-то вниз. — Где они?

— Пара слева сзади, нагоняют, идут снизу.

— Комитет

по торжественной встрече... Вот неймется людям!

— Сейчас, сейчас, на подходе, красавцы... Кажется, это... Да, так и есть, «Скайхоуки»! Почему штурмовики?

— Чтоб тебя... По кочану! Есть разница?! Давай обстановку.

— Проходят слева!

И тут же пара горбатых, внешне забавно-кургузых, совершенно безобидных истребителей-бомбардировщиков пронеслась слева и крутым разворотом ушла вверх. Мелькнули ярко-золотые звезды, рассыпанные на синем поле окаймленных золотом лент, перевивающих короткие толстые фюзеляжи; на высоких узких килях сверкнули алым лаком сплетенные монограммы, стилизованные под иероглифы.

Ту-16 тряхануло, Кучеров рывком подровнял машину. Было что-то противное в том, что приходилось как будто в чем-то подчиняться таким лихачам.

— Ты прав, КОУ! — бодро прокомментировал Агеев. — У них знаки боевой летной части авианосца «Рэйнджер». Командир, справа напересечку — пара. Кажется, «Виджиланты». Сейчас уточним, гм...

Кучеров кашлянул и выпятил подбородок. «Та-ак, началось... Ладно, посмотрим. У вас своя свадьба, у нас — своя. Этот океан — один для всех, он такой же ваш, как и наш».

— Внимание!.. — длинно, растянуто прокричал Агеев, и Кучеров не удержался, чуть-чуть «дал» левую ногу, уваливаясь несколько в сторону — ну их к дьяволу, этих хулиганов. Из них всех, тут летящих, кто-то же должен быть умней. Ага, вон они!

Ему показалось, что он услышал (конечно, услышать не мог!) бритвенный тяжелый свист вспоротого неба, когда два сверкнувших металлом, узко-вытянутых в жала истребителя пронеслись буквально перед носом Ту-16 и мгновенно сгинули, растаяли в голубизне уже отмытого наступившим днем неба. А это и вправду «Виджиланты» — длинно-острые носы, углы-края воздухозаборников торчат за кабинами, лезвия острейше отточенных крыльев стянуты назад в напоре сумасшедших скоростей. М-да, машинки пожилые, а зрелище то еще. На таких скоростях, как у нас всех тут, шутки плохи. Вообще в наше время с этим делом шутить не рекомендуется, но разве всем это объяснишь?

— Сла-або! — разочарованно сказал Щербак. — За кого они нас держат? Могли бы прислать к нам и поновей кого.

— С тебя хватит и этих, — обрезал Кучеров. — Штурман!

— Есть.

— Караван?

— Через девять минут можно начинать снижение, с доворотом.

— Справа снизу — пара! — раздался в наушниках почти вскрик из кормы.

— Спокойней, спокойней, Жора. О-ого! Эт-то уже серьезно!

Пара новехоньких Ф-18 мелькнула справа, пронеслась, вздыбившись наискось вверх, и исчезла в сиянии неба, оставив медленно тающий коричневый двойной хвост дыма.

Кучеров быстро глянул на Николая. Тот сидел, глядя прямо вперед, и руки его лежали осторожно — чтоб не мешать командиру — на штурвале.

— Ну, видал?

— Да, сильно...

— Но ты как?

— Нормально, командир.

— Ну и правильно!

— Во, попали в кошатник! — напряженно сказал Щербак. — Чего они забегали, как тараканы?..

«Хорнеты» таяли в дымке слепящего света, заливающего мир празднично и торжественно.

— Экипаж, кто успел заметить — эти с «Рэйнджера»? — Кучеров был откровенно встревожен.