Над пучиной
Шрифт:
III
Вра Аркадьевна давно любовалась чудной картиной, на которую указывала старуха. Изъ углубленія скалы, гд он сидли, открытое море и часть небеснаго свода являлись, по истин, какъ въ рам картина. Черная туча, въ которую солнце только что сло, уже выплыла на полъ-неба, но имъ ея не было видно; однако тихое, только что сине-зеленое море, изъ– за нея уже потемнло. Все-же тишина была полная, когда изъ-за морской глади показался яркій краешекъ луны, огненно-красный. Востокъ вспыхнулъ, какъ въ пожар, и вся водная пелена перерзалась
Рыбачьи лодки, парусныя яхты были разбросаны по необъятной глади и, когда он входили въ полосу свта, то такъ отчетливо на ней вырзались, что въ ихъ черныхъ силуэтахъ можно было сосчитать вс снасти.
Ничего величественне и прекрасне этой оригинальной картины никогда не видывала и представить себ не могла свтская барышня, взросшая въ гостиныхъ, въ подстриженныхъ цвтникахъ и паркахъ.
Она стояла и смотрла, какъ очарованная! Вн себя отъ восхищенія, забывъ все окружающее, она уже не слышала монотоннаго голоса старухи и вопросовъ своей камеристки, какъ вдругъ ее привелъ въ себя сильный трескъ и яркій свтъ молніи, разорвавшій, надъ головой ея, край тучи, выползшій изъ-за горы.
Въ ту же минуту съ запада пронесся сильный порывъ втра, лунное сіянье заколебалось и миріады блестокъ заходили по зарябившемуся морю…
– Ай, батюшки! Никакъ гроза? – спохватилась Маша. И дождикъ!.. Вотъ бда!
Въ самомъ дл, прежде чмъ Вра ясно сознала, что кругомъ нея творится, вс краски потухли, ясная даль подернулась подвижной завсой и тяжелыя капли дождя защелкали по площадк, по гор, зачастили въ пространств.
– Скоре, Маша! – встрепенулась она. Скоре бжимъ! Слышишь?.. Вотъ, кажется, свистокъ паровоза?.. Еще успемъ добжать.
Но пока она вынимала деньги изъ портмоне, пока прощалась со старушкой, туманъ и шумъ дождя сразу усилились, и все превратили въ хаосъ…
Въ ту же минуту изъ-за поворота скалы, на ихъ узенькомъ балкончик-террас показался человкъ. Онъ согнулся въ три погибели, закрывая собой отъ потоковъ дождя какую-то ношу и только очутившись предъ входомъ въ пещеру, защищенную отъ ливня, выпрямился и весело закричалъ:
– Ну, бабуся! Вотъ я и опять къ теб за спасеніемъ!.. Видно суждено мн у тебя въ ненастье гостить.
Онъ вдругъ остановился, разобравъ, въ тни свода, постороннихъ лицъ.
Мста въ этихъ природныхъ снцахъ подъ сводомъ было такъ мало, что обимъ двушкамъ пришлось посторониться при его появленьи; но когда вновь пришедшій очутился подъ навсомъ пещеры, княжна, а за ней и Маша ршительно вышли изъ-подъ него, готовясь храбро идти впередъ, несмотря на потоки дождя.
Онъ посмотрлъ на нихъ въ недоумніи и ршительно сказалъ.
– Неужели вы думаете идти?.. Нтъ! Бога ради! Это невозможно!
Тонъ его былъ такъ испуганно-убдителенъ,
– Но что-жъ намъ длать? – неувренно произнесла она. Поздъ уйдетъ?
– Да онъ ужъ ушелъ. Надо ждать слдующаго. Идти-же теперь, по этой скользкой тропинк надъ пропастью, – немыслимо! Да посмотрите, какой градъ!
На платформу падали крупныя градины. Вн защиты скалы градъ зарябилъ частой сткою… Вра невольно подалась назадъ.
– Взойдите, барышня! Взойдите скорй въ мою горенку! – суетилась старуха. Здсь сейчасъ разливное море будетъ. Это ужъ я знаю!.. Сверху потечетъ и съ боковъ нанесетъ дождя и граду. Ишь вдь, какъ его постукиваетъ! Словно орхи падаютъ, право!.. Вдь вотъ, какая напасть вышла!.. Ай-ай-ай! Что тутъ подлаешь?..
– А и ничего, голубушка, не подлаешь! – смясь, добродушно перебилъ ее пришедшій. Подождать надо, какъ я намедни переждалъ, помнишь? Когда я, въ твое окошечко, море срисовывалъ!..
Онъ вошелъ, согнувшись, въ дверь комнатки и сталъ осматривать свой альбомъ и краски, которые такъ усердно оберегалъ отъ дождя, расположившись на пустой койк.
– Барышня! – шепнула Маша стоявшей въ печальномъ раздумьи княжн. А вдь это тотъ самый, что я фотографщикомъ обозвала.
– А Богъ съ нимъ!.. Что мы теперь длать-то съ тобою будемъ?.. Вотъ несчастіе!..
Ей не хотлось входить въ душную коморку, но потоки воды, обливавшіе открытую часть пещеры, заставляли ихъ отступать въ глубину ея. Старушка усердно устраняла воду метлою, направляя ее въ отверстіе для стока, – но это мало помогало, вода не слушалась ея стараній.
– Взойдите въ горницу, сударыня! – упрашивала она; тамъ порогь, туда вода не заливаетъ.
Длать было нечего. Вра вошла въ комнатку. Молодой человкъ, при ея появленіи, всталъ и предложилъ ей мсто на койк, самъ присвъ на сундучекъ.
Такъ сразу стемнло, что свтъ лампадки оказывался ярче срой мглы, едва обрисовывавшей окошко. Частые удары грома потрясали всю гору и заставляли хозяйку и Машу, стоявшихъ въ дверяхъ, каждый разъ испуганно креститься.
Съ минуту длилось молчаніе; потомъ молодые люди взглянули другъ на друга… Онъ сдерживалъ невольную улыбку; она тоже старалась направить мысли свои на трагизмъ своего положенія, чувствуя однако, что комизмъ его одолваетъ… И одоллъ!.. Оба еще разокъ посмотрли на свои жалостныя позы; подумали о смиреньи своего невольнаго бездйствія, о безпомощномъ положеньи своемъ въ этой подземной норк, между бушевавшими моремъ и небомъ, гд все теперь слилось во мглу и хаосъ – и оба разомъ засмялись…
– А что если такъ затянется до утра? – предположила она.
– Придется дурно провесть ночь! – весело отвчалъ онъ.
Вра вдругъ сдлалась серьзна. Она вспомнила объ ужас миссъ Джервисъ, еслибы она не вернулась. А какъ вдругъ еще прідетъ сегодня сестра?!.. Боже мой! Что она надлала!..
– Но вдь это ужасно! – вскричала она, готовая сквозь смхъ заплакать. Зачмъ вы меня остановили?.. Я уврена, что благополучно бы перешагнула эти опасные полтора аршина надъ обрывомъ.