Над пучиной
Шрифт:
– И слава Богу!
– Почему?
– Да… ужъ очень онъ какой-то! – сказалъ онъ и засмялся; но вдругъ спохватился, усумнившись:
– Однако, вы съ нимъ, кажется, знакомы?
– Да… Немножко.
– Извините! Я быть можетъ… Онъ запнулся.
– О! Не стсняйтесь. Я сама о немъ невысокаго мннія.
«Ахъ! Какъ досадно, что я вздумала назвать ему эту фамилію! – размышляла она. Вотъ грхъ попуталъ!.. Всякую другую онъ позабылъ бы скоре… А, впрочемъ, вдь мы наврное видимся въ первый и послдній разъ въ жизни…»
– А вотъ, кажется, и свтлетъ!
– Да,
– Послдній идетъ въ девять часовъ; наврное успете не къ тому, такъ къ другому. Но прежде вы мн позволите сдлать рекогносцировку мстности?..
Онъ вышелъ изъ коморки подъ сводъ пещеры. Градъ прошелъ и дождь унимался. Старух удалось, наконецъ, отвести воду къ стоку, такъ что выйти оказалось возможнымъ.
– Еще минутъ десять и можно будетъ рисккуть, – сказалъ онъ, обернувшись къ открытымъ дверямъ, къ которымъ она подошла. Но только дайте мн время осмотрть путь.
– Но зачмъ же я буду затруднять васъ?.. Мн право совстно!
– Какое-жъ затрудненіе? Помилуйте!.. Вдь надо же мн для себя самого посмотрть. Если не собой, то своими красками и альбомомъ, я ни за что не рискну.
– Жаль, что здсь темно, а на площадк мокро!.. Я бы попросила вашего позволенія, посмотрть рисунки. Я очень люблю живопись.
– О! У меня только эскизы. А посмотрите лучше, какая передъ нами картина! Какой художникъ могъ бы изобразить что либо подобное!..
Втеръ уносилъ обрывки черныхъ тучъ на югъ. Изъ-за нихъ жемчужный шаръ луны безпрестанно выкатывался, мгновенно все освщалъ серебрянымъ сіяньемъ и снова скрывался, лишь озаряя края облаковъ лучезарной бахромою. За горой западъ очистился и, хотя солнце уже сло, зарево его горло еще ярко и, съ другой стороны, окрашивало небо и море золотисто– пурпурнымъ отсвтомъ, а чернымъ тучамъ, въ которыхъ по временамъ еще вспыхивали молніи, придавало багровый, зловщій колоритъ. Море холодило плавными размахами, безъ пны, но все взбудораженное дождевою рябью, отливая всми Цвтами перламутра и золота, въ разнообразіи этого фантастическаго освщенія.
Вызванная восторженнымъ восклицаніемъ своего новаго знакомца за порогъ, Вра остановилась, пораженная красотой и величіемъ этого необыкновеннаго зрлища.
– О! Боже мой!.. – тихо произнесла она, невольно сложивъ руки, какъ на молитву.
Минута прошла въ безмолвномъ восторг. Торжественность ея еще увеличивалась раскатами дальняго грома, гроза пронеслась, но уходя, еще издали напоминала свою силу.
Косыя линіи дождя, бороздившія пространство, рдли. Все просвтлло и притихало…
Воцарялась чудная лтняя ночь, полная таинственныхъ силъ и звуковъ возрожденія всей природы къ новой жизни, подавленной было ревомъ пролетвшей грозы.
Вра все еще стояла забывшись, любуясь великими силами неба и моря, когда Арданинъ, побывавъ на своей недалекой рекогносцировк, вернулся, съ выраженіемъ ндоумнія на энергическомъ лиц и, переговоривъ шепотомъ съ хозяйкой, не слушая ея стованій и возгласовъ, обратился къ Вр Аркадьевн, говоря очень мягко, словно чувствовалъ себя виноватымъ.
– Не тревожьтесь, прошу васъ! Я надюсь, что скоро поправлю
– Какъ?.. Что вы говорите? – опомнилась княжна. Я васъ не понимаю!
– Образовался обвалъ. Вотъ видите: слава Богу, что я не пустилъ васъ идти! Тропинка надъ обрывомъ и загораживавшіе ее камни, все осыпалось! Все смыто и съхало въ пропасть, будто не бывало.
– Господи!.. Что же мы будемъ длать? – въ ужас вскричала молодая двушка.
– Бога ради не тревожьтесь! Почва здсь глинистая, рыхлая. Я увренъ, что прорублю новыя ступеньки мене чмъ въ полчаса. Вдь, всего какой нибудь аршинъ или два… На наше счастіе, у старухи есть топоръ и кирка, – все что надо! Пожалуйста успокойтесь. Я вамъ ручаюсь, что вы, черезъ часъ, будете благополучно въ вагон.
Онъ оставилъ ее на террас, а самъ исчезъ въ земляномъ корридор, который велъ къ тропинк. Тамъ, снявъ верхнее платье, онъ при свт луны, энергически принялся за работу. Управляясь съ киркой и лопатой, словно настоящій землекопъ, онъ шагъ за шагомъ прорубалъ тропку въ почти отвсномъ обрыв. Благодаря глинистой, отсырвшей почв, ему скоро удалось очистить достаточно мста, чтобы пройти.
Маша, слдившая за его дломъ съ замираніемъ сердца, каждую минуту являлась съ докладомъ къ барышн, тревожно ждавшей исхода его. Вра Аркадьевна сидла на площадк, глядя на сіявшее, усмиренное море и стараясь успокоить бурныя чувства великой тишиной, сходившей на всю природу. Все случившееся было такъ необычайно, что казалось ей сномъ или отрывкомъ изъ чуждой ей жизни. Какое счастье, что этотъ сильный, ршительный молодой человкъ былъ съ ними!.. Богъ знаетъ, какъ трагически окончился бы для нея этотъ день, еслибъ онъ не былъ по-близости и не пріютился тоже сюда… Какое странное знакомство!.. Еслибы не эта фамилія, его можно бы счесть вполн порядочнымъ человкомъ… То есть человкомъ ихъ круга! – мысленно поправила она самое себя. Какъ досадно, что она не можетъ отршиться отъ такихъ предразсудковъ?.. Что за исключительность? За нетерпимость?.. Будто нельзя быть вполн порядочнымъ человкомъ, не принадлежа, по рожденію, къ высшему обществу. Какой вздоръ!.. Хоть бы тотъ же князь Лоло – лучше со своими пустозвонными фразами, хвастовствомъ, да анекдотами о цыганкахъ! Или этотъ рыжій дтина, именемъ котораго она воспользовалась, – Звенигородовъ. Онъ вдь тоже мтитъ во дворянство, больше: въ аристократы! Еще бы! Не шутка вдь состоять въ званіи камеръ-юнкера!..
Безспорно деньги его во дворянство вывели… А возможно ли быть вульгарне его?
И почему-то княжн Ладомирской стало еще противне воспоминаніе объ этомъ человк, котораго ея семья ей прочила въ мужья.
Вдругъ она вскочила съ мста въ тревог, вспомнивъ, что назвалась его именемъ.
«И зачмъ, зачмъ я сдлала эту глупость? Это надо исправить. Надо сказать ему, что это глупая шутка…»
Свистъ локомотива прервалъ ея размышленія. «Это врно послдній поздъ. Если онъ уйдетъ прежде, чмъ этотъ… Юріардани окончитъ путь – всякое сообщеніе прервется съ городомъ до утра…»