Надежда мира

Воронина Тамара

– Она не Джен Сандиния, – крайне серьезно сказал Кастин. – Но как тебя угораздило привести именно ее… Одно лицо! То есть не похоже, а просто – одно.

– Откуда ты знаешь? Ты видел ее изображение?

– Верю собственным глазам. Я видел ее. Девушка…

– Меня Женя зовут, – буркнула она.

– Очень приятно. А меня – Кастин. Ты можешь расслабиться. И ты, Королек. Большая часть ваших бед кончилась. Не говорю, что все… Собственно, может, и все. Гильдия будет за вами таскаться еще долго, будет наблюдать, может, даже палки в колеса ставить, но ничего не предпримет. Больше – ничего. Я им объясню, что так поступать нехорошо. Вы можете пожить здесь какое-то время – да хоть все оставшееся до конца света

время, но столько, я думаю, вы не протянете. Можете пожить где захотите. Выбирайте страну, город, густой лес – что угодно. Можете продолжать странствовать. И почем-то я уверен, что вы выберете именно это. Бродяги не умеют сидеть на месте и наслаждаться ничегонеделаньем.

– Тарвику вот пятьдесят тысяч золотом дайте, – проворчала Женя. Кастин удивился.

– Это еще зачем?

– Ну так мечта всей жизни. Надежда на спокойную старость. Он пятьдесят тысяч любит больше, чем меня.

Как он хохотал! Утирал слезы, раскачивался на стуле, тыкал в Тарвика пальцем, а по физиономии Тарвика бродила непонятная улыбка. Риэль склонил голову и улыбнулся.

– Ох, Женя! Милая моя, Тарвик как никто другой умеет вживатьсяв роль. Тарвик, тебе нужно пятьдесят тысяч?

– Ага. Как девятая розовая кофточка. Чтоб была.

– У тебя уже есть? – поинтересовался Риэль.

– Нет. А надо?

– Вик, конечно, не бессребреник, – пережив еще один приступ смеха, продолжил Кастин. – Только никогда он не был фанатом денег… и уж точно фанатом обеспеченной старости, потому что и обеспечен уже, и до старости вряд ли доживет. Ты разве не видишь? Он же авантюрист! Он по лезвию ходит не потому, что я ему деньги плачу, а потому, что иначе не хочет.

– А ты мне платишь? – оживился Тарвик, вынудив своего короля снова развеселиться.

– В любой момент он может уйти и никогда не заботиться о деньгах, – сказал он в конце концов. – И знает это прекрасно. Он уже столько для меня сделал, что заслужил двести пенсий.

Женя поставила на стол локти – все равно еда уже не лезла, сцепила пальцы и положила сверху подбородок. От этого ее жеста в той жизни мужики фигели, теряли разум и пускали слюни. В этой, похоже, аналогично: у Тарвика глаза заволоклись тоской воспоминаний и невозможностью их реанимировать, а Кастин уж так старательно начал изображать радушное внимание, что улыбнулся даже Риэль. Его этот жест не пронял.

– Ну замечательно. Вик у нас хороший и бескорыстный, я Джен Сандиния…

– Нет, – перебил король. Тарвик вытаращил глаза. – Джен Сандиния вообще не человек. Вик, я, кажется, еще не просил тебя закрыть рот. Так вот – закрой. Джен Сандиния – всего лишь два слова на древнейшем языке, которого почти никто и не знает уже. И я, кстати, плохо знаю. Джен Сандиния – надежда мира. И все. Просто так случилось, что в незапамятные времена олицетворением этих двух слов стала рыжеволосая женщина с карими глазами. Вылитая Женя. Разве что обладала она страстностью и непоседливостью Ворона, то есть Райва. А со временем… знаете, как это бывает: начальная суть теряется, зато сохранилось изображение Тинны, да только помнят ее имя всего несколько человек – я, Райв…

– А вы не могли бы просто объяснить? – деликатно попросил Риэль. – Кто придумал, что надо искать Джен Сандиния в другом мире, что ее надо сюда привести?

– Кастин меня зовут, – проворчал король. – Вне трона – Кастин, понял? Ну а там – ваше величество и все такое. Ты здесь трон видишь? Вот и успокойся. Придумали фанатики в ордене. Я только внедрил в их тупые головы идею, что, мол, настало время для надежды мира… Они наняли «Стрелу», ну а «Стрела» не могла поручить это дело кому-то другому, потому что денег платили много, а Вик у них лучший… Ладно. Попробую

рассказать.

Это было фантастически давно. То ли три тысячи лет назад, то ли четыре с половиной. Впрочем, существенной разницы все равно нет, как и свидетелей и даже материальных свидетельств. История, как всегда, писана победителями, к тому же с тех самых пор Гатая переживала нешуточные потрясения, включая стихийные бедствия небывалой мощи. В общем, древняя история есть древняя история. Древние языки умерли вместе с носителями. Получается, что достоверного ничего и нет.

Сохранились только иные магические манускрипты, писаные магами такой силы, что нынешним ее и не оценить. Собственно, манускрипты и сохранились только потому, что маги хотели их сохранить. Всякая бумага и прочие материалы, на которых принято писать, давно рассыпались в пыль, включая глиняные таблички и дощечки из… эээ… мандилы гигантской, дерева прочного, зато хорошо годящегося на растопку. А этим томам ничегошеньки не сделалось за тысячелетия, что не укладывалось в голове магов современности. А не-маги о них и не слыхали.

Так вот, суть не в магии, суть в том, что среди страниц этих манускриптов обнаружились разрозненные странички – то ли дневник древнего мага, да что мага – магистра, то ли просто заметки, то ли наброски романа. Исключать нельзя и этот расклад. Странички, были разной степени сохранности. Такое впечатление, что маг на них экспериментировал, создавая способ сделать книги вечными. Язык, разумеется, был неизвестен, зато логичен и весьма структурирован, так что специалистам удалось неплохо его изучить. В том числе и Кастину с Райвом.

В ту давно минувшую пору миром безраздельно правили маги. То есть так принято считать, а на самом деле они не правили, потому что им это было не нужно. Если магу что-то требовалось, он брал, вот и все, и понятно, что связываться с этим никто не рисковал. К тому же магами тогда было чуть не все население, разве что с разным потенциалом. Вот и брали друг у друга, провоцируя злобу и ненависть. Но потом магистры чего-то не поделили, и следствием стали те самые стихийные бедствия, едва не уничтожившие планету. Гатая оказалась крепкой, да и человечество, если подразумевать все разумные расы, тоже не сдалось, выжило, выкарабкалось и снова поперло в гору. Маловато осталось эльфов, предположительно именно потому, что эльфы и были наиболее сильными магами. Но ни свидетелей, ни достоверных источников, увы, нет. Поперло оно не само по себе. Было оно, человечество, разрознено до полного безобразия, каждый, что называется, за себя, максимум – за своих близких да соседей, да вот постепенно становилось ясно, к чему ведут войны магов. Кто же сформулировал основные постулаты выживания, узнать тоже уже нельзя, но сами постулаты сохранились. Магия должна быть регламентирована. Магия не должна главенствовать в мире. Магия должна быть контролируема. Иначе крах. Интана камтур джен сандиния. В этом состоит надежда мира.

Выкарабкались. После катастроф количество магии пошло на убыль и само по себе, и развитие ее тоже. Маги контролировали сами себя. Тех, у кого дар был мал, не учили и, более того, ограничивали, останавливали, стирали. Постепенно магов стало меньше, магия стала слабее, угроза катастрофы сошла на нет. Мир успокоился. Рождалось все больше детей, лишенных магии. Ситуация стабилизировалась, и ушло на это ни много, ни мало, а пара тысяч лет. Гатая благоденствовала… Нет, кое-где грохотали войны, кое-где в них использовалась магия, но, так сказать, локально, с учетом экологических требований. Всякий маг обязан был состоять в Гильдии. И, кстати говоря, первой Гильдией была именно магическая, это уж потом появились другие, взявшие за основу принцип регламентирования, упорядочения и прочей бюрократической белиберды.