Надежда умирает последней!
Шрифт:
— Молодец, сеструха! — похвалил я Светку. Та довольно приосанилась, даже забыв, что она Ванесса. Я обратил внимание, что у нее на четверть просела полоса с маной. Получается, что оглушение — это ее абилка. Неплохо!
А тут и мамка со Смородиной и помогающим им Холодцом своего добили. Я опять получил 2 опыта.
— Фух! — выдохнул я довольно. — Боевое крещение пройдено! Все молодцы!
Мы дружно устало присели на пол.
— Все опыт получили?
Женское население дружно закивало головами, кроме парикмахерши, конечно,
— Растолкайте, кто-нибудь лекаря, — мотнул головой я в сторону валяющейся парикмахерши. — А то сама жизнь как-то очень медленно восстанавливается. Пусть работает!
— Ща! — уверенно заявила Сигизмундовна, подошла к телу и хорошенько так залепила по лицу пощечиной.
Парикмахерша недовольно заворчала, но глаза открыла.
Бабка же почесала свой нос.
— У меня тут перед глазами надпись. Спрашивают, хочу ли я начать Пэ-Вэ-Пэ с Лили.
— Нет! — заорали мы со Светкой. Остальные, похоже, не понимали значение этого термина.
— А чей то это такое? — спросила СтараяКошелка, после того, как четко произнесла «Нет». — Пэ-Вэ-Пэ. Странно звучит.
— Это значит, что вы с ней бой хотите устроить, — объяснил я, сам же задумавшись о том, что тут, в отличие от игр, даже те, кто в одной группе, могут друг другу рожи начистить.
— Я не хочу никого бить, — парикмахерша, наконец, приняла сидячее положение и ответила дрожащим голосом.
— А я б ей рыло начистила, — цыкнула золотым зубом бабка. — Она боевых товарищей кинула на произвол судьбы!
— Я не бросала! — капризно заявила Лили. — Я испугалась.
Сигизмундовна нецензурно выругалась и сплюнула на пол.
— Из-за таких и катится мир к черту! — добавила она.
— Не ругайтесь, — постарался я сгладить конфликт. — В конце концов, лекарь в бою нам был не нужен, а вот сейчас очень бы пригодился.
Бабка опять недовольно цыкнула, но от парикмахерши отошла.
— Как мне лечить? — поинтересовалась Лили у меня все тем же капризным голосом. — У вас и ран то нет, которые можно бинтами замотать!
Я пожал плечами.
— Понятия не имею!
Ран, действительно не было. Там, куда таракашки кусали, сначала появлялась кровавая ссадина, но пропадала довольно быстро. Так что падение здоровья было видно только по градуснику.
— Спроси у тетрадки! — подсказал я парикмахерше, которая смотрела на меня, достав йод и стоя с ним как идиотка посреди всех нас. Хотя почему «как»?
— Функционал! — недовольно произнесла Лили. Что-то накарябала, потом прочитала ответ.
Подошла к Смородине, видимо, как к самой безобидной.
— Лечить! — громко сказала парикмахерша. Потом растерянно покачала головой.
Да видим мы, что не прибавилось в полосе жизни у Смородины ничего.
— Ты ник ее скажи!
— А как ее ник?
— Смородина! — даже девушка уже обиделась. — И я тут, между прочим! Можно и у меня спросить!
Парикмахерша надула губки, потом надменно сказала:
— Смородина, лечить!
Здоровье той скакнуло почти заполнив шкалу. Неплохо так, процентов двадцать отхиливает! Правда и маны уходит десятая часть от полной шкалы. Но все же, заряда хватило, чтобы всех привести в более-менее нормальное состояние.
— Ох, устала! — начала обмахиваться ладошкой Парикмахерша, прислоняясь к стенке спиной.
— Там соседская собачка позавчера пометила, — сообщила Светка. Похоже, не только меня и Сигизмундовну эта Лили раздражает.
Парикмахерша, вся сморщившись, отскочила от стены.
Я же заметил, что Холодечик прыгает, привлекая мое внимание. Я посмотрел на пол, рядом с ним. Там валялся трупик одного из тараканов, а рядом с ним — синие крылышки и… монетка! Дроп!
— Молодец, Холодец! Как варёный огурец! — я даже осторожно, преодолевая отвращение, одним пальцем похлопал свою мерзость по… спинке, наверное. Тот радостно затрясся.
Быстро осмотрев пол, я подобрал дроп со всех трех тараканов — три синих крыла, два фиолетовых, пара целых усиков, пара сломанных и четыре монетки. Только куда мне их девать? Не в руках же таскать?
— Ждите! — кинул я мадамам, сам метнулся в квартиру, покидал дроп на стол в своей комнате, потом вытащил из шкафа свой рюкзак, вытряс из него учебник и тетрадь. Ага! Я даже иногда учебники читал! Ну… Заглядывал.
Еще один, лежащий со школьных времен, выдернул с полки того же шкафа.
Вернулся к женщинам.
— Держи! — сунул я Светке в руки второй рюкзак.
— Почему мне? — надулась сеструха. — И почему этот, черный и страшный? Я хочу свой, розовый!
— Тебе — потому что танк! Должна уметь много переносить, — поняв, что сама Светка ничего одеть не сможет, начал напяливать ей лямки на плечи. — А этот — потому что больше вмещает!
Светка опять надулась, но рюкзак оставила.
Странно, но никто даже не поинтересовался, как дроп делить будем. В играх за это давно бы уже перегрызлись. Но я подумал, что, конечно, разделим честно, только позже. Лучше потом, когда побольше наберем, чтобы не отвлекаться по сто раз.
— Ну что, нам до квартиры 46–47 еще два этажа подниматься! — бодро заявил я. — Так что, ай да, и с песней!
— Какой? — спросила Птицына, поднимаясь на ноги. Ей, похоже, понравилась с таракашками сражаться.
— Что — какой? — не понял я.
— С какой песней? — дите даже крылатых выражений не знает! Но я решил, что от песни хуже не будет. — Да с любой.
— Давайте, тогда, Надежду! — тут же встряла Сигизмундовна. — Она сейчас хорошо подойдет!
Все согласно закивали.