Надежда умирает последней!
Шрифт:
— Смотрите, там какая-то стрелка мигает! — Птицына посредине пути резко остановилась и ткнула в сторону одной из пятиэтажек, коих тут было достаточно.
Действительно, на уровне третьего этажа, указывая на одну из квартир, мигала гигантская оранжевая стрелка. Я задумался. Уже дело шло к вечеру, надо было успеть дойти до квартиры, все собрать и вернуться обратно в постоялый двор. А там, где эта стрелка — неизвестно что может быть.
— Давайте заглянем на обратном пути, — предложил я. — Непонятно, сколько еще мы возиться со сборами будем.
Мелкие были решением недовольны,
Мы уже подходили к нашему дому, когда Сигизмундовна кивнула в сторону площадки, на которой мы до этого устраивали посиделки.
— Да вы ж гляньте, кто там сидит! Вот наглая!
На скамейке, уткнув подбородок в руки, стоящие на коленях, сидела Лили. Выглядела она не ахти. Мрачная, какая-то осунувшаяся. Нас она тоже заметила и встрепенулась. Вскочила, потом села, снова вскочила и села. Словно не зная, что делать.
— Гнать ее надо взашей! — продолжила ворчать СтараяКошелка. — Она у нас воду уперла, между прочим.
— Может, выслушаем? — предложила Амели.
— Идите, собирайтесь, — кивнул я в сторону подъезда. — Сам с ней пообщаюсь.
Сигизмундовна недовольно поцыкала зубом, погрозила кулаком в сторону парикмахерши, но все же пошла с Амели и девчонками.
Я, ничего не говоря, подошел к скамейке и сел рядом с Лили.
— Я не могу с ними, они ненормальные! — почти плача, сразу же выдала мне женщина. — Просто идут по дороге, собирают всех, кто готов к ним присоединиться, заодно вычищают из квартир все, что можно есть и пить. И все равно, на всех не хватает!
Я продолжал молчать, желая услышать все, что Лили готова высказать.
— Когда я предложила сходить, побиться с монстрами, чтобы найти еды и воды, на меня набросились, как на сумасшедшую! Сказали, что всевышний их оставил в живых не для того, чтобы они убивали. А потом, сегодня днем, им всем пришло сообщение. Точно не скажу, потому что у меня такого не было, но примерно звучало так: «Все Игроки, не выбравшие боевой класс, станут НПС через сутки, если к этому моменту не выберут боевой класс. Класс НПС будет присужден автоматически».
Любопытно… А я то думал — откуда наберут так много всяких нужных рабочих профессий, если НПС стать не так-то и просто.
— Я не хочу так! Это неправильно! — на глаза Лили навернулись слезы. — Возьмите меня обратно к себе! Я больше не буду вести себя как идиотка!
— Они через две недели снова Игроками станут, если не будут свои обязанности выполнять, — заметил я.
— А ты знаешь, что НПС каждый день получают от них, — парикмахерша покрутила рукой в воздухе. — Паек. Скудный. Всего бутыль воды, яблоко, да краюху хлеба. Но умереть от голода не позволят. А, если не выполнять обязанности, то и паек получать не будешь. И загнешься. Если умираешь — то две недели начинаются заново. Так что, не выполнять свои обязанности позволить себе может не каждый.
— Откуда все это знаешь? — удивился я.
— Да, когда еще с ними шла, по нужде отходила, — Лили немного покраснела. —
Я удивленно сжал губы. Надо же! Она может совершать адекватные поступки.
— Понимаешь, — продолжила тем временем Лили. — Я не против НПС стать. Но не так как они. Просто, потому что ничего не хотят делать! Эти ненормальные реально готовы помирать от жажды и голода! А я не хочу быть безмозглым овощем!
— Хорошо. Сиди тут. Пока в группу не возьму, но и одну не оставлю. Переговорю со старушками, да девчонками, а то, вон, Сигизмундовна не очень жаждет тебя видеть. Рюкзак с вещами понесешь наравне со всеми.
Лили согласно кивала, лишь спросила:
— А куда нести надо будет?
— В постоялый двор. Дорогу покажем.
Как же кричала наша СтараяКошелка! Возмущалась, говорила, что предателей нельзя прощать. Что такая обокрадет и снова свалит. Остальные молча собирали нужные шмотки. Рюкзаков на всех не хватило, их было в квартире всего четыре, так что еще два я сделал из наволочек, прикрутив по углам толстую джутовую нить, чтобы сделать лямки. Ввверху можно будет затянуть дырку этой же нитью, чтобы ничего не вываливалось и получилось что-то, вроде мешка.
Сигизмундовна, наконец, выдохлась. Мы, к этому моменту, уже собрали почти все, что просила маман. Не влезло ее любимое одеяло, которое я скрутил в рулон и привязал к своему рюкзаку, да пара огромных кастрюль. Их, по одной, взяли девчонки.
Спускались из квартиры в тишине, словно прощаясь со старой, спокойной жизнью. Также, не говоря ни слова, я подошел к Лили, которая явно нервничала, что мы про нее забудем, и протянул мешок из наволочки. Парикмахерша его взяла, даже ничего не сказав про то, что он тяжелый, или что веревка плечи режет. Просто одела и пошла за нами.
Добросердечная Светка, нашедшая на кухне целый пакет с грушами, протянула один фрукт женщине. Та взяла грушу, кивнула с благодарностью, и опять ее глаза намокли. Но, думаю, теперь это уже были совсем другие слезы.
Про обещание проверить странную, неестественную для нашего восприятия, стрелку, я помнил. Так что и обратно пошли дворами. Уже начало смеркаться и из-за этого женщины находились в некотором напряжении без привычного света электрических фонарей. Только Светка и Птицына болтали между собой, как ни в чем не бывало.
— Стрелка теперь еще ярче кажется! — удивленно заметила Амели.
Действительно, в подступающей темноте, указатель словно светился на фоне синего неба.
— Думается мне, — сказала Сигизмундовна. — Что нам очень сильно намекают на то, что там что-то крайне важное. Может, и опасное, но проходить мимо не стоит.
— Мы же уже решили, что проверим. Значит — зайдем, — твердо заявил я.
Подойдя к нужному подъезду пятиэтажки, все скинули с плеч свои рюкзаки. Красть наши вещи все равно было теперь некому. Да и ничего особо ценного там не было.