Надежда

Шевченко Лариса Яковлевна

Наконец Алексей выздоровел. Он пришел в школу бледный, сильно похудевший. Ходил медленно. Я впервые заметила, что он внешне удивительно хорош, пожалуй, самый красивый в школе. Но через месяц он стал прежним. Каким? Троечником, лентяем. Его мама таскает ведра с водой, а он на лавочке болтает с ребятами. Так отчего же я каждый вечер хоть на десять минут бегу к Нине? Почему, увидев Алексея издали, иду навстречу и, опустив голову, пытаюсь целомудренно усмирить требовательные, повелительные удары сердца, потом все-таки прохожу мимо, чувствуя, как кровь уходит с лица? Что за чертовщина?

Прошлым летом в ответ на мои дерзкие слова Алексей пошутил: «Посмотрю, как ты будешь со мной разговаривать через пару лет!». Он знал, что я влюблюсь в него только из-за

того, что он симпатичный? Боже, неужели я такая глупая? Несовместимо: не уважать человека и в то же время с ума сходить! Все мое существо протестует против этого! Он недостоин меня. Я должна презирать его. Но что же притягивает, что влечет! Неуправляемым может быть мгновение, а тут недели проходят.

Почему я опять стою на крыльце и через два огорода смотрю на окна его дома? Мне они кажутся особенными, похожими на его черные глаза. И сам домик красив строгими правильными пропорциями, как и лицо Алексея. А времянка у них, как веселый парнишка в лихо сдвинутой на затылок кепчонке. И наличники на окнах резные, как расписная рубашка добра молодца. «Отклонение какое-то в мозгах!» — злюсь я на себя и сердито хлопаю дверью. Что со мною происходит? Мне нравятся двое? Это же ненормально! Я могу стать распущенной женщиной? О Господи, зачем мне такая напасть?!

Мучения продолжались месяца три. Я уже не чаяла, как избавиться от наваждения. И во время уроков отвлекалась от темы, и дома глядела в книгу, а видела фигу. Очнувшись, замечала, что почти час пребываю в прострации и даже не помню, о чем думала. Спасал будильник. Встряхнув глупую, навязчивую блажь, я торопливо бралась за учебники, пытаясь наверстать бездарно упущенное время.

Вскоре, на мое счастье, произошло событие, которое вернуло меня к нормальной жизни. В село приехала молоденькая практикантка по физике. Ей дали вести уроки в классе Алексея. Не прошло и недели, как по школе поползли слухи: «Рыжая физичка влюбилась в Лешу». «За верность сведений ручаюсь головой», — горячо клялась одноклассница Валька. Просто, без кривлянья, она не умела говорить.

Известие звучало неестественно. «Белиберда какая-то! Злые языки отсебятину несут?» — недоумевала я. По моему глубокому убеждению, подобное было невозможно. Я сначала отмела прочь и вдребезги раскритиковала все глупые версии девчонок потому, что, по обыкновению, не поверила сплетням. Потом подумала, что поступила опрометчиво: ведь слухи, даже если они враки, сами по себе уже являются дурным признаком. Захотелось самой убедиться, но стеснение не позволяло. С неделю боролась с нездоровым любопытством. Но желание удостовериться в обратном, доказать несправедливость людской молвы возобладало. Не вытерпела, заглянула в окно кабинета физики.

Вижу: маленькая, стройная, как Дюймовочка, златовласая студентка, объясняя урок, ходит только вдоль ряда, где сидит Алексей. Она идет по правой стороне — он смотрит влево. Когда начинает обход слева, он опять отворачивается от ее назойливого взгляда. «Ему неловко? Противно? Не врут девчонки! Значит, и письма она ему пишет, раз не стесняется весь урок не сводить с него глаз», — изумляюсь я.

Несомненно, одного-единственного случая мне было достаточно, чтобы поверить. Любовь практикантки видна невооруженным глазом. Наивные розовые представления об ее строгой учительской морали исчезло в одночасье. «Житейский нонсенс!» — говорит о такого рода случаях моя мать. От нестерпимого стыда закипела безмолвным негодованием. В разгоряченной голове в адрес рыжеволосой мгновенно понеслась длинная непродуманная, оскорбительная тирада: «Я тоже влюбилась в Алексея. Но я-то — маленькая дурочка, а она?!..»

Вспомнила о Викторе. Отличник, активист. Не только поет и играет на баяне, но и в спектаклях участвует. А Леша, даже когда поет с Витей, то больше красуется. Хуже девчонки воображает. Никого он не любит, только себя позволяет любить. Ему нравится внимание девчонок. Вот и все! За что она могла его полюбить?

В следующую минуту я уже мучилась от неловкости за панический приступ детского максимализма. Может, в поведении

практикантки нет ничего постыдного? Оно естественное. Она попала в унизительную ситуацию потому, что не сработал спасительный рефлекс на непредвиденную ситуацию. Она не предполагала, что влюбится. Все нежданно-негаданно произошло: от одиночества, прозябания в деревне. А если у нее период жутко безнадежного духовного упадка от прежних разочарований? Может, она была в трясине отчаяния, а теперь по-своему счастлива? Я слышала, что люди еще не такие глупости совершают от неразделенной любви! Дядя Володя с нашей улицы запил даже, когда его размалеванная, крашеная-перекрашенная жена сбежала с двумя детьми к молодому парню. А ему уже тридцать.

Разве учительница не может влюбиться? Живой, нормальный человек. Алексей ведет себя с ней совсем непонятно. Он не уважает ее, потому что она влюблена напоказ и совсем потеряла стыд? Так плохой он или хороший? Господи! Он же ее прилюдно оскорбляет, когда отворачивается! Презрение выказывает. Это тоже гадко! Он должен с ней поговорить с подобающим такому особому случаю тактом. Бедная! Она заурядный человек. На посмешище выставила себя. Завуч о ней как-то неуважительно высказался: «...Малопригодный к реальной жизни тип нервной системы». Как будто по учебнику читал.

Мать вступилась за студентку. Мол, молодая, неопытная глупышка. А может, это и есть настоящая любовь? Какая же это любовь, если она унижает достоинство? Нет, когда я вырасту и полюблю по-настоящему, то никогда так не поступлю. Буду молча страдать.

Практикантке нравится только внешность Алексея? Высокий, великолепно сложен, черты лица правильные, как нарисованные, мужественный. Хоть в музей выставляй. И больше ничего интересного в нем нет. Этого мало для любви. Для меня душа важна.

В каждом человеке есть что-то свое, особенное. У одного улыбка красивая, у другого глаза, а третий — веселый. И что же, во всех влюбляться? «Если Алексей мне чем-то понравился, это совсем не значит, что я в него влюблена», — сделала я важный для себя вывод и успокоилась.

Случай с молоденькой физичкой возымел на меня целительное действие. Еще некоторое время, встречая Алексея, я волновалась и смущалась, а потом и эти признаки обожания исчезли. Теперь для меня он стал просто братом Нины.

И только при мыслях о Викторе на душе всегда теплело.

ЮННАТ

Два года я посещала кружок юных натуралистов. Мне нравилось прививать плодовые деревья, радоваться удачным опытам. А в прошлом учебном году на пришкольном участке я проводила эксперимент с кукурузой. На одной грядке посеяла желтую, пищевую, на другой — белую кормовую, а на третьей — оба вида через ряд. Цель задания состояла в том, чтобы выяснить влияние переопыления на урожайность. Еще ранней весной начала заниматься гибридизацией кукурузы: теорию изучала, сорта белой и желтой кукурузы подбирала, землю по всем правилам готовила, удобряла по специальной схеме. На участок приходила ежедневно. Летом пропалывала, замеры роста растений в «Дневник биолога» заносила. Мои грядки как картинка! Стебли достигли высоты трех метров. На каждом стволе по три-четыре завязи: нижние самые крупные, верхние — мельче. Пришло время сбора урожая и сдачи отчета. На уроке биологии я срезала початки с растений экспериментального участка, и перед взвешиванием принялась снимать с них «рубашки». Ура! Получилось! Початки были полосатыми: рядок белый, рядок желтый. Одноклассники бросили свои лопаты и тоже восхищались удачным опытом. Я скрупулезно обследовала каждую «кукурузину» (так говорят в наших краях), заносила результаты в тетрадь и не замечала, что ребята играют в футбол моим урожаем, до тех пор пока один початок не влетел в «ворота» — мне в голову. Мои просьбы: не мешать закончить отчет, не возымели действия. Ребята расходились все больше и больше. Они смешали все сорта кукурузы и начали бросаться ими, как гранатами. «Помогите мне взвесить урожай, а потом делайте с ним, что хотите», — умоляла я одноклассников. Но они продолжали резвиться.