Надежный человек
Шрифт:
«Как хорошо, что успел спастись Кику! Сколько еще смелых вылазок совершит этот парень! — подумал он, жадно вдыхая свежий, напоенный ароматом молодых виноградных листьев, воздух. — А Тудораке?..»
И стал вспоминать, при каких обстоятельствах познакомился нынешней ночью с кельнером, что тот рассказал ему и что было потом…
XXXI
В тот вечер обер–кельнер никуда не отвел Кыржэ, хотя эксперт и просил перед смертью увести его из ресторана. Нельзя было терять ни минуты. Поручив одному из молодых официантов каким-то образом избавиться
Кельнер решил тем не менее пройти мимо мастерской. Убедившись, что никто не идет следом, он тихонько постучал в окно. Екатерина Васильевна только что верну лась домой. Из опасения, как бы при отступлении фа. шисты не разрушили больницу, роженицы вместе с детьми покинули роддом. Счастливо улыбаясь, она показал ; Тудораке новорожденного.
Екатерина Васильевна знала кельнера по рассказам мужа. Однако знала и то, что не имеет права открывать кому-либо адрес Зуграву.
Недолго думая, она вручила Тудораке запеленатого ребенка, сама же, попросив немного подождать, ушла.
Женщина вернулась намного раньше, чем можно было ожидать. Прежде всего она сообщила место и время встречи с нужным человеком, затем нетерпеливо взяла на руки малыша, поблагодарив кельнера белозубой улыбкой.
— Торопись, товарищ, и смотри в оба!
И все же без осложнений не обошлось.
По пятам за ним неотрывно следовал шпик. Хотя и была глубокая ночь, он отчетливо чувствовал присутствие ищейки. Тудораке долго шел, не сворачивая в сторону, затем в какое-то мгновение незаметно шмыгнул в темный переулок. Перепрыгнув через забор, он притих, затаился в зарослях лопуха, пропустив, таким образом, вперед преследователя, а сам проскользнул другой улицей, пока наконец не избавился от шпика.
Встретившись в назначенном месте с Зуграву, он стал торопливо, бегло излагать все, что следовало тому сказать.
Он думал, что обратная дорога будет спокойнее, однако в какую-то минуту перед ним оказался — будто из-под земли вырос — здоровенный мужчина, ударивший его чем-то тяжелым по голове. Сразу же появился и другой — заломив кельнеру руки за спину, он также набросился на него.
— Вот тебе, гадина! Будешь помнить Мындряцэ! — едва разобрал он сквозь скрежет зубов слова агента, молотившего его кулаками по спине.
Тудораке связали руки, еще раз ударили меж лопаток и велели идти вперед. В тюрьме он оказался в «салоне для ожидания»… Сопровождал его только один шпик — второй, назвавший себя Мындряцэ, торопливо побежал вслед за Зуграву, который меж тем еще до наступления утра должен был связаться с «братьями-товарищами» Хараламбие и Йоргу, одними из немногих оставшихся на свободе. Кроме того, следовало срочно колотить группу из рабочих, живших в поселке при кирпичном. Однако вскоре он заметил, что ведет за собой. вост. Нужно было применить один из трюков, к каким ш раз приходилось прибегать за долгие годы подполья. Свинья конечно же попадется на
На первом же углу Зуграву резко свернул к крайней лачуге, приостановился — преследователь зашагал быстрее, даже побежал рысью, однако… тут же столкнулся с ним лицом к лицу. Зигу выбросил вперед руку — словно приветствуя шпика — и оглушил таким сильным ударом, что тот весь скрючился от боли. Последовало еще несколько таких же ударов, пока наконец агент не свалился с ног. Другого выхода у Зигу не было. Уложить из пистолета — будет слышен выстрел.
Однако полицейские вскоре нашли Мындряцэ. Изувеченного, залитого кровью, его привезли в тюрьму, переодели в другую одежду, еще сильнее размазали по лицу кровь и в таком виде подбросили к арестованным, в «салон для ожидания».
Шпики прекрасно понимали, что выпустили из рук человека, за которым так долго и тщетно гонялись. Схватить его было бы величайшей удачей… Следовало хотя бы убедиться, что предположения агентов верны… Этого и потребовали от Мындряцэ. «Попробуй подслушать разговоры. Им теперь нечего скрывать, все равно приговорены к смерти»…
…Зуграву свернул на первом же повороте, понимая, что теперь нужно незаметно пробраться на вокзал в надежде успеть на кишиневский поезд! Теперь никто не должен видеть его даже издали.
И нога… Он тащил ее, как чужое, инородное тело. Она стала как чужая, будто была налита свинцом. Немного погодя он услышал стук колес и пошел медленнее. Показалась пролетка. Уверенно подняв руку, Зигу остановил ее. Подумать только, как удачно получилось: попались дрожки! Возчик взмахнул кнутом. Они доехали до конца шоссе, и Зигу, торопливо рассчитавшись, с облегчением слез.
Он был на окраине города. Невдалеке виднелась серовато–зеленая полоска леса, — на худой конец, там можно было найти укрытие. Но нога, нога — как она подвела его! Разве только от усталости и бесконечного озноба он перестал чувствовать боль в ней.
Нужно идти дальше. Сначала только проверить, что никто не тащится следом. Хоть бы уж к моменту возвращения в город… окончательно стемнело! Он направился к роще. Нет, слежки не видно. Не несет за собой заразы. Опустившись на траву, он сразу вскочил на ноги. В дорогу!
Вскоре он очутился в садах, раскинувшихся вблизи города. Здесь можно было идти медленнее. В воздухе чувствовались какие-то запахи, он стал углубляться под тень деревьев. Держась за ветки, осторожно опустился на землю, чувствуя себя предельно измотанным.
К вечеру он кое-как доплелся до городского парка.
Из темноты выступил дом, похожий на средневековый замок, винтообразная лестница. Он поднялся по ступенькам. Нагнулся, пытаясь нащупать под половицей ключ, чувствуя внезапно, будто исполняет некий ритуал, который однажды, в какое-то утро, уже совершал. Ключа на месте не было. Он тихонько, еле слышно постучал.
Дверь отворилась, он очутился в крохотной комнатушке. Подняв глаза к окну, бегло оглядел шатер ореховых ветвей. Они четко вырисовывались в темноте, заслоняя окошко… Глубоко втянул в грудь воздух, наплывающий в комнату со двора.