Надгробие для живых
Шрифт:
— Подожди, — Кас схватил меня за ворот куртки, из-за чего я невольно дрогнул. — Смотри.
Кас указывал на небольшой бугор снега, выросший у нас на пути. Даже я помнил, что ему здесь не место, а уж ходивший по этой тропе не первый год Кас и вовсе готовил винтовку на случай драки.
— Обойдём его?
— Стоило бы, но не нравится мне, что он так нагло тут сел. Тропа рабочая, ещё утянет кого. У тебя оружие включено?
— Я и не выключал.
— Тебе что говорили про заряд? Ладно, об этом позже. Как же его… — Кас выхватил нож и отрезал переднюю ногу прыгуна.
— Умно.
— Целься, а не болтай. Готов?
— Готов
Нога, обрисовав дугу в воздухе, свалилась прямо на бугор. На долю секунды
— Смотри-ка, хитрый попался, не суётся!
— Может ему того? Лазером?
— Разозлишь только, да и снег частично поглотит заряд, поверхностный щит не пробьёшь. Тут надо думать…
Кас сел на корточки и облокотился на колени, не сводя глаз с роевика. Когда он думал, то всегда шевелил губами, морщился от собственных идей и замирал на полуслове, если приходило что-то дельное.
— Значит так, — Кас выпрямился и дал мне Энфилд. — Подержи-ка, а лучше положи куда-нибудь и готовься.
Не успел я приметить хорошее место для винтовки, как Кас снова вытащил нож, впрыгнул на роевика и топнул по нему. Куча снега неожиданно разверзлась, как будто её сдуло ветром, но он успел отпрыгнуть и кувыркнуться на землю. Почва слегка дрогнула и вот, быстро перебирая шестью штырьками-лапками, роевик нёсся на Каса, размахивая лапами, из которых и состоял прочный поверхностный щит, прикрывающий макушку с крошечными глазками.
— Чего стоишь? Пли давай!
Я выпустил два луча, заставивших роевика повернуться, увидеть, что противников у него двое, и снова сложиться в бронированный вид, в котором он начал идти на меня. Я неожиданно понял, что был не готов к такому и ждал смерти роевика после первых выстрелов.
— Не стой! Чему вас только там учат?!
Я мгновенно пришёл в себя и вовремя отскочил вбок от несущегося на меня чудовища, взвёл ствол и выстрелил ещё несколько раз, но уже не так метко: один из лучей лишь поцарапал ему ногу. Кас уже подбежал к винтовке и тоже начал всаживать в роевика патроны. Такой расклад его не устроил: он снова разложил щит, стараясь прикрыться спереди, но значительно замедляясь. Не сговариваясь, я пошёл обходить защиту, чего роевик только и ждал: он в один слабый рывок сократил расстояние и махнул одной половиной щита, стараясь размозжить мне голову. У него почти вышло, но я чудом увернулся, и удар проскользил по ноге, что впрочем уже можно было счесть за удар лопатой. Острая боль пронзила всё ниже колена, я потерял равновесие и покатился по снегу, придавая себе же скорости, дабы уйти от второго его гребня. Но он неожиданно запищал, начал двигаться по кругу и хаотично махать своими конечностями, будто отмахиваясь от мух. Кас вилял на нём из стороны в сторону, обеими руками держась за торчащий из роевика нож. Наконец, до зверя дошло, откуда идёт боль, щит полетел группироваться, а Кас уже барахтался в снегу. Щит громко шлёпнул, и роевик распластался на земле: нож вошёл почти до половины туши.
Мы лежали так около минуты. Мне стало страшно нарушать тишину, прерываемую пением ветра, не хотелось двигаться. Казалось, что даже если я моргну, этот роевик встанет и добьёт нас обоих.
Потом, немного отряхнувшись, я попытался встать. Вышло с трудом: нога, по которой пришёлся удар, ужасно болела. Кас обошёлся меньшей кровью, но всё это время тоже отдыхал в сугробе.
— Предупреждать надо, когда во фланг к роевику заходишь, — без эмоций сказал Кас, раскрывая труп в поисках ножа. — И ему нужно заметно больше выстрелов. Мозга у него в каком-то смысле нет, только особо крупные нервные пучки по всему телу, да что-то отдалённо напоминающее мозг под брюхом. А вот если пронзить ему… застрял, с-сука… А вот если продырявить кишки, — наконец на поверхность вышел нож, который полетел мыться в снег. — Вот тогда эта тварь и подохнет!
— Роевики — это не наша рабочая зона. Нас
— А вот очень зря! Ладно, хорош оправдываться. Что с ногой?
— Ходить могу, кажется.
— Хорошо… Молодец. Грамотно отскочил. Прыгнул бы куда ещё, и не факт, что выжил. Здоровый какой, оказался. Видать, матёрый, раз на обманку не повёлся.
— А могли бы просто обойти.
— Кто знает, кого он поймать мог. Всё правильно сделали: ещё может жизнь кому спасли.
— Ага. И сами чуть не погибли.
— Не погибли же? А остальное — мелочи жизни. Живы сегодня, чтобы умереть завтра, так что давай не заставлять смерть нас дожидаться.
— Мы же его не потащим?
— Чего ради? Мяса нормального в нём мало, да и на вкус оно хуже любого другого. А щитки тяжёлые, и никому сейчас не сдались. Готов идти?
— Более-менее.
— Если будет тяжело, скажи сразу, остановимся ненадолго. Нечего из себя гордого строить, когда через полтора часа можно будет в Гринмане к врачу зайти.
— Как? У-уже?
— Ну, что есть, то есть. Мы мало останавливались, да и идём не под завязку забитые. И без того повезло найти эту парочку за день до лета.
Лето! А я уже и забыл, что завтра лето наступает. Конечно, погоды это особо не изменит, но всё равно в следующие три месяца воздух будет поприятнее, солнце ярче, а прыгуны и пятихвосты уйдут на север, размножаться. В это время больше лунатиков, охотники становятся рыбаками и начинается самое лучшее время. Этакий отпуск. Лета я жду каждый год как чего-то волшебного, Кас, казалось, тоже радовался возможности таскать патронов поменьше, сидеть у реки, думать о чём-то своём. Похоже, в независимости от ситуации в мире, лето всегда будет отличаться от других времён года.
Мне же оно нравилось тем, что можно ступать по снегу, не боясь кого-нибудь спугнуть.
Мысль о скором конце этой вылазки окрыляла и помогала забыть о ноющей боли в чуть посиневшей ноге. Всё-таки без похода в лазарет у меня опять не получилось, а как был близок! Мне вовсе не хотелось соваться в это чистое до ужаса помещение, потому что обычно туда идут сразу после вылазки, а значит в грязной одежде и таких же ботинках. И пусть заведующий врач никогда по этому поводу не возникал, тяжело было не краснеть от собственного запаха.
В городе, пока охотник отдыхал, его старались не трогать по пустякам. Жители знали риски и относились к нам заранее с уважением, пока держишь себя в рамках приличия. Как я скоро понял, Кас предпочитал тратить свободное время с коллегами в гильдии, когда у меня раз на раз не приходился. В прошлый раз я почти все дни проспал, набираясь сил, до этого старался найти что-нибудь интересное в библиотеке, а ещё раньше помогал на ферме-гидропонике. Можно сказать, я был из активистов и всячески старался помочь тем, с кем судьба заставила бороться за жизнь и будущее человечества. Иначе, впрочем, было никак: не работаешь — запряжём. Не хочешь — заставим! Благодаря этому даже самые ленивые работали наравне с другими, а то и больше. Если же кто-то смывался с добровольно-принудительных работ, то полиция охотно прочёсывала город в поисках преступника. Среди всех преступлений именно нежелание помочь городу входило в пятёрку тяжелейших, с чем лично я был даже согласен. Это в староисторической эпохе человек мог не работать, стать нищим, упасть на дно общества, от него всё равно ничего не зависело. Сейчас же, в условиях изоляции городов и людей друг от друга, каждый работал и получал столько же, сколько и другой, а если хочешь большего — заслужи, став примером для подражания. Одно время совет рассматривал идею изгонять тех, кто не трудится на общее благо, но после истории с моим отцом голосов «за» стало заметно меньше. В итоге так и вышло, что любой теперь может встать на путь беззакония, играя в догонялки с полицейскими. Вряд ли, конечно, это может долго продолжаться…