Надпись на сердце
Шрифт:
— Ну, сказал бы вам потребитель спасибо? — окружили сотрудники пострадавшего. — А если бы в магазинах началась такая вот канонада? Что стало бы с честью комбинатской марки?..
...Через полчаса производственное совещание возобновилось. Коммерческий директор, отмытый, просушенный и даже успевший уже сдать пустую посуду, сидел тихо и от предоставленного слова отказался.
Единогласно было принято решение разработать новую систему укупорки для усовершенствованного кваса. Вот что значит — товар высказался сам за себя.
ЗНАКОМОЕ ЛИЦО
На
— Кто это? — спросил я. — Знакомое лицо!
— Разве ты его не знаешь? — удивился приятель. — Ну, как же! Его фамилия, кажется, Кукин... а может быть, Кикин. Что-то в этом роде. Вполне актуальный товарищ. Я его вижу на всех премьерах — театральных, спортивных, кино...
— Да, но кто он? Кем работает, где?
— Не знаю, но, наверное, имеет какое-нибудь отношение к искусству... а может, спорту...
Кем работает Кикин-Кукин, точно никто не знал. Так же, как никто точно не знал его фамилии. Но на всякие закрытые мероприятия вроде актерских вечеров отдыха или встречи с чемпионами мира за чайным столом Кикин-Кукин проходил свободно. Пока контролеры и администраторы вспоминали, кто же он такой («Знакомое лицо!..»), Кукин-Кикин вежливо говорил: «Добрый день, как поживаете?» — и проникал беспрепятственно в заветное помещение.
Я случайно побывал дважды подряд на модных премьерах, а Кукин-Кикин уже начал здороваться со мной, как со старым другом: у него оказалась отличная память на лица.
Потом я встретил Кикина-Кукина на стадионе, во время модного футбольного матча. Он сидел недалеко от телевизионной камеры, как раз в том самом месте, которое обычно показывают телезрителям, когда требуется «дать публику». Кикин-Кукин дружески подмигивал оператору, тот мучительно морщил лоб («Знакомое лицо!») и приветливо улыбался в ответ.
Кикин-Кукин «болел» образцово-показательно: шляпа на затылке, в одной руке трещотка, в другой — флажки с эмблемами играющих команд.
Он выглядел эффектно, и оператор, все так же морща лоб («Знакомое лицо?!»), направлял свою камеру в сторону Кикина чаще, чем требовалось.
Мне припомнилось, что несколько раз я видел физиономию Кукина на экране телевизора. Так вот почему он мне показался знакомым!
Следующая моя встреча с этим таинственным молодым человеком произошла в аэропорту.
Я ждал прилета друга, Кикин-Кукин слонялся по залу ожидания.
Местное радио объявило:
— Журналист Кукин, подойдите к дежурному по аэропорту.
Кукин преспокойненько уселся на скамейку, где томились пассажиры, ожидающие объявления посадки в свои самолеты.
Каждые пять минут радио призывало Кукина подойти к дежурному, а Кукин не двигался с места.
Так прошло полчаса. Наконец он соблагоизволил подойти к окошечку и громко произнес:
— Вы меня звали, я — Кукин. Слышали, конечно, обо мне?
— Слышали, — смутилась молоденькая дежурная.
Почти все пассажиры оглянулись на таинственного Кукина, фамилия которого навязла в ушах. Приметив кое-кого из знакомых, Кукин с ними эффектно раскланялся.
Оказалось, что кто-то звонил на аэропорт и просил
Тут я вспомнил, что видел Кукина, выходящего из будки телефона-автомата, который стоит в вестибюле: глазки у молодого человека воровато бегали вокруг — не подслушал ли кто его разговора?
Я уже понимал механизм действий Кукина и мог держать пари, что он сам позвонил дежурному от имени какой-нибудь редакции.
Действительно, когда я спросил у друзей-журналистов о Кукине, то они единодушно замахали руками:
— Кукин? Он же спортсмен... у или спортивный администратор... А может, звукооператор....
Но спортсмены клялись, что Кукин имеет какое-то отношение к театру. Театральные работники убеждали меня, что Кукин — кинематографист. Кинодеятели твердо верили, что Кукин — художник-пейзажист. А художники именовали его почтительно писателем.
И только начальник отделения милиции, где был прописан Кукин, сказал мне определенные слова:
— Знакомое лицо! Числится личным шофером у собственного дядюшки-доцента, который, кстати, и машины-то своей не имеет. Знаем, что все это сплошной обман, но юридически, как говорится, полный порядок. Имеет право доцент содержать шофера? Вот он его и содержит. А машина будет со временем. Кукин же по профессии — знакомое лицо. Что сие значит? Да только то, что весь город его знает. Вы ведь тоже с ним при встречах раскланиваетесь, верно? Популярная, выходит, личность Кукин, а? Там дефицитный товарец для приятеля купит, с другим — пообедает, с третьим — в карты перекинется, четвертого — с девушкой легкого поведения познакомит, с пятым — на банкет пройдет, шестого — в театр на просмотр проведет, седьмому еще какую-нибудь услугу окажет, у восьмого — денег одолжит, девятому — долг отдаст, десятому — путевку достанет на курорт, одиннадцатому — номер в гостинице... Глядь, а в результате Кукин одет, обут, сыт, пьян, нос в табаке. Он и на скачках свой человек, и среди футболистов, и в Осводе какие-то делишки обделывает... Живет не тужит. Про таких в народе, знаете, как говорят? «Жаль не родился ты углом — о тебя хоть бы свиньи бока чесали». Тут уж и милиция и медицина бессильны. Вы сами, наверное, ему этак вежливенько шляпой помахиваете: дескать, знакомое лицо, как не поприветствовать! Так ведь? Вот, выходит, что и вы вроде бы его морально поддерживаете... Ну что ж, кланяйтесь и дальше, ежели совесть позволяет...
СЛЕДИТЕ ЗА ОТРАЖЕНИЕМ!
(Легенда о блуждающих зеркалах)
В пошивочной мастерской «Женское платье из материала ателье» дела были плохи.
— Нынче клиент скандальный пошел, шумный! — кричал директор. — Это же какие-то античеловеки! Их обшиваешь, одеваешь, сам с себя восемь шкур спускаешь, а плана нет. Только настроишься на летние платья — осень приближается, костюмы несут. Сделаешь перестановку сил, бросишь всех на костюмы, а уже январь, весенние пошивки... Вон в Африке, говорят, круглый год все население в одних трусах ходит! Там бы я развернул ательё! (стоящую в конце слова «е» директор всегда произносил, как «ё».) А тут как быть с планом?