Надрез
Шрифт:
– Я с ним уже говорил, – невозмутимо отвечает Буг, и его губы растягиваются в насмешливой улыбке.
– Ты… что? – Дэвид замирает на пороге кабинета.
– С сегодняшнего утра, вернее, с визита Виктора фон Браунсфельда, я уже не просто директор отдела новостей. Я программный директор канала.
Дэвид потрясенно поворачивается к нему. Нужно время, чтобы он в полной мере осознал значение этих слов.
– Вижу, сюрприз удался на славу. – Буг ухмыляется. – Ты, кстати, первый, кто узнал об этом. Но поздравлять меня можно
– Фон Браунсфельд лично назначил тебя программным директором?
– He himself [6] . И теперь я перед ним в долгу, а значит, должен что-то менять на канале.
Дэвид открывает рот, но не может произнести ни слова. Внутри у него все сжимается. Доктор Роберт Буг замер перед ним как воплощенный кошмар.
– Ну вот. И если хочешь и дальше работать здесь, тебе стоит всерьез отнестись к моей просьбе.
Дэвид ошеломленно смотрит на него – и ничего не может сказать.
6
Он самый (англ.).
Смартфон Буга звенит, пробивая дыру в тишине. Гризли тянется за телефоном.
– Редакционный отдел, – бормочет он. – Ну вот и все, дорогой мой. Звони, когда что-то придумаешь. И закрой за собой дверь. – Он машет рукой, точно отгоняя назойливую муху.
Дэвид выскальзывает за дверь, правда, так ее и не закрывает. Телефон в его пиджаке звонит в третий раз. Опять тот же номер. Опять полиция.
Глава 12
Габриэль, вперившись пустым взглядом в стену камеры № 5 в полицейском участке, прижимает к уху трубку радиотелефона.
«Ответь, черт возьми!»
«Он не ответит, Люк».
«Он ответит. Возможно, он не стал бы брать трубку, зная, что это я. Но он этого не знает».
«А что потом? Что ты ему скажешь? Привет, это я… В последний раз мы говорили двадцать лет назад, и добром это не кончилось, но сейчас мне нужна твоя помощь…»
Пи-ип… Пи-ип.
«Сколько раз тебе повторять? Он не ответит… и он тебе не поможет».
«Поможет! В конце концов, он мой брат».
«Вот как? А мне кажется, это ты всегда был ему братом. Но он тебе… Что-то я не припомню…»
С каждым очередным гудком холодные бетонные стены камеры точно сдвигаются. Габриэлю непросто находиться в этом замкнутом пространстве. И у него горло сжимается при мысли
Габриэль долго не решался позвонить Дэвиду. Некоторое время назад он увидел номер брата в телефонной книге Лиз – и с тех пор выучил наизусть. Но так и не позвонил.
Пи-ип… Пи-ип…
Гудки резко обрываются.
«Он сбросил звонок», – думает Габриэль, ошеломленно глядя на поцарапанный экран старого радиотелефона.
– Что же это за адвокат такой? – хрипло осведомляется полицейский, заглядывая в небольшое окошко в двери камеры. – Никогда его нет, когда он нужен, верно? Может быть, вам нанять кого-то другого?
Габриэль видит в окошке лицо копа – мертвые темные глаза, унылая вислая бородка, как у моржа, вдруг очутившегося в пустыне. Полицейский протягивает руку за телефоном, и Габриэль отдает ему трубку.
– Мне нужно поговорить с Греллем.
– Сейчас вы можете поговорить только со мной, – ледяным тоном возражает полицейский. У него заячий подбородок, жидкие светлые волосы липнут к черепу. – А в целом, я советую называть моего начальника по званию, а не по фамилии.
Он захлопывает окошко, и Габриэль опускается на койку. Грубая ткань коричневого покрывала царапает ладони и воняет застарелым потом.
Габриэль беспокойно обводит взглядом камеру: стены от пола до середины выкрашены в салатовый цвет, выше – побелены; в центре пола зияет дыра слива; в углу приткнулись умывальник и стальной туалет – его не сорвешь, не используешь для самоубийства, не разобьешь, зато смыв работает. Габриэля одолевают воспоминания о «Конрадсхее».
«Только не теряй контроль, Люк. Подумай о чем-то другом. Та история завершилась давным-давно».
Он с трудом отгоняет от себя воспоминания, и его тут же охватывает мучительная неуверенность. Где же Лиз? Что с ней случилось?
Он смотрит на зеленые стены, на тонкие трещинки в облупившейся краске – точно вены под кожей. Зеленые. Как глаза Лиз. Только у Лиз глаза намного темнее. Умные, веселые глаза. Пронзительный, проницательный взгляд.
Лиз. Журналистка. Тогда, после «Берлинале», когда она побежала за ним по улице, Габриэль думал, что она просто хочет забрать у него пленку. Пленку, на которой видно, как он победил чемпиона по боксу в тяжелом весе – этот чемпион нанюхался кокаина и набросился на Лиз. Тем не менее Габриэль клюнул на ее наживку. Она упомянула Дэвида – и это показалось ему весомым поводом уделить этой несносной барышне еще какое-то время.
Первые десять минут они просидели в баре молча. Габриэль пил черный кофе, Лиз – черный чай. Оба не насыпали в чашки сахар. Лиз смотрела на него, будто пыталась заглянуть в самую глубину его души. Ее взгляд был острым, как клинок.
Наконец она потупилась.
– «Treasure Castle». Вам знакомо это название?
Габриэль нахмурился.
– Телепередача, – подсказала Лиз.
– Я не смотрю телевизор.
– Вообще?
– Вообще.
– Почему?
– Терпеть не могу телевидение.