Надя и Марея
Шрифт:
– Фу-у, ну и напугал.
– Нашелся! Сынок, ты же с нами? – Спросила Долиника, часто дыша и держась за сердце.
– Конечно с вами. – Он подошел к матери, обнял ее, поцеловал в висок. –Справимся, не переживай. – Поспешно взглянул на Брука. – Нужно торопиться, время не ждет.
Даворус забрал у Брука лопату.
– Да, пора! Ребята, за мной! – Брук пошел быстро, прихрамывая, на ходу растирал ноющую ногу.
Дорога вилась ядовитой змеей. Шли быстро, временами прятались, пережидали патрули мертвецов. Бесшумно пробрались к крутому спуску к реке, заприметили двухметровый, серый,
– Все приметы сходятся. Надо искать здесь. – Утвердительно сказал Брук, глядя на старые корявые корни.
– Я тоже так думаю. – Долиника медленно обошла сосну, остановилась рядом с Бруком, немного прижалась к нему, будто просила защиты.
Даворус пролетел взглядом вокруг сосны. По правую сторону от нее он увидел большую, старую, железную дверь, за ней – черный туннель, напоминающий громадного змея. Он улыбнулся, подошел к нему ближе, смахнул правой рукой целый пласт земли размером в один зол – метр. Брук подошел ближе.
– Легко выходит! Я всегда думал, что Алхимик среди нас первый, а выходит, ты в своих познаниях от Алхимика не отставал.
Даворус неопределенно покачал головой, но промолчал, с силой потянул на себя старую прочную дверь. Она сопротивлялась. Он утроил свои силы, дверь ослабла, открылась. Левее что-то пролетело со свистом и приземлилось совсем рядом.
– Нимус, ты на карауле. Долиника остается с тобой. За нее головой отвечаешь. Понял? Там место подходящее, посмотри… – тихо сказал Брук и показал на кусты Солии – они служили отличным прикрытием и маскировкой. Чуть тише он добавил:
– Берегите себя, напрасно не рискуйте. Мы тоже постараемся… – Он не оглядываясь двинулся к лазу. Даворус исчез в темноте первым, Брук – вторым, Локо – третьим, Мерлиз – четвертым. Нимус спрятал в Солии Долинику, тщательно, как можно надежнее заложил опавшими ветками вход в подземный туннель, спрятался в кустах сам и ждал. Даворус, как только попал в темный туннель, потер что-то в руках и тихо прошептал:
– Векир.
В туннеле стало светло как днем, он оказался сырым, немного обвалившимся, но, в целом, проход был свободен. Шли, молча вслушивались в тишину, местами пригибались. Так они дошли почти до двери, уперлись в обвал. Достали лопаты.
Усерднее других и быстрее, как молчаливый крот, разгребал завал Даворус, остальные ему помогали, в сторону отбрасывали каменные обвалы. Они упорно приближались к тайной двери Храма. Даворус о чем-то все время сосредоточенно думал и что-то непрерывно шептал. Брук с Локо и Мерлизом без устали разбирали камни и со стороны походили на машины. Правая нога Брука ныла от боли и напряжения, но Брук думал только об Алхимике, как и все здесь присутствующие.
– Давайте быстрее! Чего возитесь? – Прошептал Даворус раздраженно, сверху что-то взорвалось, крики звучали все ближе и ближе.
– Не нервничай, Давурус. Щас поднажмем. В таком деле нервы только вредят. – Брук говорил тихо, но было слышно каждое слово. Каменный завал разгребали нечеловечески быстро, руки, сбитые в кровь, уже плохо слушались, но неотступно хватались за камни. Просвет расширялся. Спасители, обессилевшие, мокрые, уставшие, спереди за каменным завалом
– Не умирай. Слышишь? Не умирай, брат. Не оставляй меня одного.
Еле слышно зазвучал голос Кедры, верного слуги Алхимика.
***
– Свою жизнь я посвятил нашим поискам и науке, тебе был верным другом. А теперь ты пообещай мне жить за двоих, за меня и за себя. Пообещай мне прямо здесь… – Кедра прикрыл глаза, собрал последние силы, чтобы сжать в своей ослабшей кровавой руке руку Алхимика. Сильно утомился, потерял много крови, каждое слово ему давалось с особым трудом.
– Я тебе обещаю… – еле слышно промолвил Алхимик. В горле пересохло, оно промычало что-то нечленораздельное, похожее на завывание вьюги.
Кедра открыл влажные от слез глаза, посмотрел прямо в лицо другу. Алхимик не скрывал слез, он плакал, смотрел на Кедру не моргая долгим,-долгим взглядом, прощаясь навсегда, запоминал лицо давнего друга и брата.
– Это наши с тобой последние минуты, я чувствую… Придумай такое, чтобы наш народ освободить от гнета. Только ты один… только тебе эта задача по силам. – Кедре с трудом давалось каждое слово, и каждое слово могло быть последним.
Алхимик так хотел ему помочь и подарить хоть малую долю надежды, что поспешил ему открыть тайну:
– После похищения Семени жизнь покинула наш мир. Но у меня есть маленькая надежда. Дочь правителя Марея осталась жива, я ее найду и помогу ей вернуть Семя Жизни, обещаю тебе. Одно пока осталось для меня загадкой, но я ее обязательно разгадаю: Семя Жизни не могли забрать чужаки, они бы сгорели дотла. Думается мне, здесь кто-то свой постарался. Ну, кто? Не понимаю…
Уже близко за стеной послышались громкие шорохи.
– Кедра, там кто-то есть, Держись, друг! К нам помощь идет…
Алхимик знал давно, когда смерть приходит вместе с судьбой, вырвать жизнь у нее из пасти не получается, хоть что делай. Даже маленькое растение, борющееся за жизнь, погибнет, если ему уготовлена такая судьба. А что говорить о человеческой жизни? Свою судьбу без Кедры он не представлял. Они все делили на двоих, только Кедре он доверял свои редчайшие разработки и немыслимые планы, от которых у остальных волосы поднимались дыбом. Кедра был создан из того же теста, что и он сам, любил науку больше жизни, а теперь эта жизнь прерывалась. Тело Кедры вздрогнуло и замерло на руках у Алхимика. Алхимик громко зарыдал, упал на кровавую грудь Кедры.
– Я потерял всех близких… почему? Светоч, за что ты меня покарал? Что я делал не так? Кедра, друг, прости меня, я должен был умереть, а не ты.
За стеной грохотало все громче и громче, потом резко распахнулась дверь. Первой показалась высокая фигура Брука, следом за ним вбежал запыхавшийся, встревоженный Даворус. Брук нерешительно остановился на пороге, уставившись на рыдающего Алхимика и бездыханное тело Кедры.
– Кедра умер… не успели… – шептал Брук, растирая покрасневшие глаза от пыли, небрежно размазывая по лицу кровь. Он рванул к Кедре, как сумасшедший. Тело лежало неподвижно, на измученном, впалом лице было не видно прежних внимательных, веселых глаз. Брук низко склонился над Кедром и горько зарыдал. Даворус поднимал Алхимика.