Наемник (Пришлые-1)
Шрифт:
– Надевай.
Еще в число трофеев попал пятнистый егерский плащ, его я накинул на плечи ведьмы:
– И не скандализируй местное зверье.
– Какое еще зверье?
– Какое-какое... Двуногое вертикальное. Да, еще момент, - я вынул из поясной сумки ларец с Камнем, протянул ей - не оставлять же девчонку без защиты.
Она как ни в чем не бывало надела Камень на шею, провела по нему рукой и осведомилась:
– Выходим?
– Погоди, трубку выкурю... Копи Силу.
– А чего ее копить, вся со мной, - и спокойна, вернее, старается казаться спокойной. Черт, меня-то, по всему судя, живым брать не будут,
Неожиданно даже для себя я хриплым, севшим голосом выдавил:
– Вот что, родная... За мной сейчас охота пойдет, как за бешеным волком. Со мной тебе опасней, чем одной. Хочешь уйти - топай сразу.
– Ты чего?
– неподдельно удивилась она.
– Что мы - не прорвемся? А потом, я ж тебе говорила - деваться мне некуда.
– Ну, смотри... Потом не жалуйся. Я просто к тому, что ты, может, к себе в Побережные топи торопишься. Кстати, у тамошних, если что, отсидеться можно?
– С ума сошел?! Я же из-за тех колдунов вашим и попалась.
– И как же так вышло?
– А, не поверишь, - махнула она рукой и принялась рассказывать, сопровождая свою историю мимикой и жестами. Несмотря на ровный и более-менее спокойный голос, я видел, что иногда ее почти трясет.
Соли рассказа я как-то не уловил, но история весьма увлекательная... в ее исполнении. Честно говоря, я не столько слушал, сколько смотрел. И есть на что посмотреть - на Гельде просто глаз отдыхал после тех задастых и грудастых коров, которых иногда тайком протаскивали в Цитадель Ловчие и егеря. Симпатичное, кругленькое личико, носик чуть вздернутый, слегка кошачий разрез больших зеленых глаз, вьющиеся волосы до плеч отливают рыжиной... И вся она какая-то удивительно ладная, гибкая и крепенькая, как молодое яблочко, стройная, но не худышка... Я поспешно отогнал мысли о том, что слишком долго постился.
Надо вот о чем подумать: а как быть со знаком Ордена, медным обручем? С одной стороны - особая примета, много ли в этом мире верзил (под метр семьдесят) с орденскими знаками? И знак этот вызывает почтительный, но корыстный интерес а вот без него мы автоматически становимся законной добычей любого феодала, в чьи земли нас занесет. Правда, с помощью Силы можно отбиться без потерь, но тогда против нас будут мобилизованы все оказавшиеся поблизости орденцы.
Хотя, собствкенно, с чего я взял, что меня много народу в лицо может знать? Фотографию и стенды типа: "Их разыскивает..." здесь, по моим подсчетам, изобретут лет через пятьсот, не меньше. Ну да ладно, уже почти рассвело, туманом потянуло. Пора бы двигать. Только сначала докурю - когда еще придется?..
Докурив, я выбил трубку о каблук:
– Ладно, Гельда, извини, все это очень интересно, но давай я в следующий раз дослушаю. Драпать надо просто со страшной силой.
– Что, пошли?
– таким тоном, словно речь идет о прогулке в ближайший парк.
– Ага, - я закинул на плечи мешок побольше.
– Погоди секунду, - скрепя сердце и не без некоторой торжественности я предал огню свои наброски - не оставлять же врагу...
А медный обруч на лбу я решил не снимать. Какого черта, в конце концов? Официального уведомления об отлучении я покуда не получал!
ГЛАВА 5
Мы топали довольно долго какими-то оленьими тропами. Солнце стояло высоко, но в той чащобе, куда мы забрались, висел тенистый сырой полумрак.
Петлять мы не петляли, шли быстро, как только возможно. Правда, когда вместо травы пошел мох, мне пришлось прыгать с коряги на корягу - своими шлепанцами на тройной подошве и с подковками я б там превосходнейшим образом наследил.
Еще где-то с полчаса мы шлепали вверх по течению ручья - чистого, прозрачного и, естественно, ледяного. Едва ли по нашему следу пустят собак, но осторожность еще пока никому не вредила. Ноги у меня после этого абсолютно закоченели, а уж каково Гельде, которая босиком шла, можно себе представить. Когда мы выбрались на сухое место, я, невзирая на протесты, растер ей ноги и заставил выпить глоток рому из фляжки, попутно рассказав о живущем в ручьях злом духе Катаре. Сам я тоже хлебнул - для профилактики. Но простуда как раз меня меньше всего беспокоила - у меня начала сильно кровить рана на ноге, штанина густо пропиталась кровью. Я, понося Дикса самыми скверными словами (про себя), уселся на землю и размотал тряпицу. Вот гадство, только воспаления не хватало! И так-то едва ползем... А навыкам целительства, даже на начальном уровне, Грентвиг меня не учил, уверяя, что мне на это жизни не хватит.
Мои тягостные раздумья прервала Гельда:
– Ну кто так делает? Дай сюда.
– Ну на, - я протянул ей ногу. Она наморщила лобик, что-то поприкидывала в уме, а потом начала водить своим Камнем над раной и не то бормотать, не то напевать. Я сосредоточено занялся своей трубкой, стараясь не обращать внимания на боль, ставшую жгучей. А потом она утихла.
– Все, забирай свою ногу.
Я ошалело уставился на рану, но никакой раны не обнаружил. Там, где полагалось быть разрезу сантиметра в полтора глубиной, остался только розоватый шрам.
– Ты что - целительница?! С этого и надо было начинать.
– А что я тебе там, на поляне, по-твоему, втолковывала битый час?
– возмутилась она.
А потом опять шли и шли - молча, чтобы сберечь дыхание, целенаправленно. Я уже почти ни на что не обращал внимания и видел перед собой только мелькающие в траве ноги Гельды. Вымоталась она посильней меня, но ни словечка жалобы. Молодчина она все-таки...
Орденская выучка сказывалась - я отмечал почти непроизвольно: эльфы. Далеко, неопасно. Лешак. Сматывается подальше...
До темноты мы остановились только один раз - перекусить.. А кроме усталости, донимала меня мысль о том, что сейчас по нашим следам с гиканьем и свистом торопит коней целая орава Чародеев из Западной Цитадели. Эту мысль я старательно отгонял: для Чародея мандраж роскошь непозволительная. Помогает его обнаружить, в частности.
Мы пересекли ближе к вечеру низинку, заросшую чахлым ельником, и нас тут же атаковали зудящие полчища здоровенных, наглых и рыжих комаров. Уж не знаю, как насчет всего остального - но эти гады прямо как у нас, на Урале. Даже чем-то родным повеяло... Выбрались мы оттуда только затемно, искусанные, исцарапанные, уставшие до помертвения. Быстро перекусили - еду пришлось буквально запихивать в себя - а потом повалились, как мертвые, на расстеленном плаще, укрывшись другим. Хотите верьте, хотите нет, но я хотел только одного: спать, и никакие мысли о слишком долгом воздержании мне даже в голову не лезли.