Наездник Ветра

Шепелев Григорий

– Не удивлюсь, – сказал Калокир, очень потрясённый этим рассказом, – но почему я сегодня лишь узнаю об этом Фарлафе? Впрочем, и о Роксане я ничего не знал. Наверное, Святослав не любит, когда при нём вспоминают эту историю?

– О, ещё бы! – воскликнул Лев Диакон, – ведь эта история ужасает! И Святослав не боится мести Свенельда?

– Думаю, Святослав вообще ничего не боится, – сказал Всеслав, – Свенельд ему нужен, ведь он – хороший знаток военного дела. Его советы просто бесценны для Святослава. К тому же он, Свенельд, едва ли когда решится причинить

зло Роксане, зная, как Святослав её любит. Иное дело – Малуша! От неё можно ожидать всякого. Но Роксану стерегут так, что даже комар на неё не сядет. Она живёт не в Киеве – во дворец легко ведь может войти убийца, а в своём тереме над Днепром. И с нею, всегда – полсотни надёжных отроков да семь девок, которые глаз с неё не спускают ни днём, ни ночью. Поэтому Святослав за неё спокоен.

– Откуда же она родом, эта девица? – полюбопытствовал молчаливый Георгий Арианит.

– Из земли египетской, – сказал Хват, – из Александрии. Очень знатна, если верить слухам. Впрочем, о её прошлом толком никто ничего не знает.

– Правду ли слышал я, будто бы она – христианка? – спросил патрикий. Всеслав и Хват кивнули одновременно.

– Правду, – сказал последний.

– И Святослав её сильно любит?

Долгим было молчание. А потом вновь ответил Хват, явно выражая мнение и Всеслава, и гусляра, и Настаси:

– Слов таких нет, патрикий, чтоб передать, как сильно он её любит.

– Она красива?

А вот на этот вопрос ответа и вовсе не было. Все потупились. Наконец, Настася произнесла, глядя вдаль:

– Иоанн-патрикий! Бойся Роксаны. Взглядом своим египтянка может оживлять камни.

После обеда Лев Диакон отправился спать, Настася уединилась в своей палатке, гусляр и Хват пошли к воинам, а Всеслав и Георгий Арианит начали разговор, не очень-то интересный для Калокира. Встав у борта, он принялся считать волны. Их было много. «Наиболее интересное из всего того, что я сегодня узнал», – думал Иоанн, – «то, что некий Равул – самая опасная сволочь на всей Руси. А я полагал, что этот высокий титул принадлежит Гийому!»

Глава вторая

Ночь была светлая. Калокир, тоскливо уединившись с полной луной у борта, курил гашиш. С полуночи юго-западный ветер ослабевал. К рассвету он стих. Воины, ругаясь, взялись за вёсла. Всеслав внимательно озирался по сторонам, будто ожидал увидеть что-либо в сияющих, неподвижных морских просторах.

– А как ты сможешь рассчитать курс, если, например, всё небо затянет тучами? – с беспокойством пристал к нему Калокир.

– Никак. Мы просто подойдём к берегу и продолжим пыть вдоль него. Он – слева от нас, в нескольких часах ходу.

– Западный берег Понта? Тот, на котором устье Дуная?

– Да.

– Ну а почему бы нам постоянно не двигаться вдоль него? Так было бы безопаснее.

– Да, но путь рстянулся бы на неделю. И не хочу я связываться с береговыми разбойниками.

– Понимаю. Ты говоришь о сборщиках податей?

– И не только. Там полно всяких. Ты знаешь, что у меня – всего двести воинов. А впереди –

степь.

Калокир отстал от купца. И хорошо сделал – тот был не в духе. Настася, встав и расчесав волосы, начала петь песни. Голос её легко облетал все пять кораблей. Спирк ей подыграть не мог, потому что ночью наступил спьяну на свои гусли, и доска треснула. Три струны порвались.

Иоанн присел возле девушки. Ему очень хотелось её потрогать. Но он решил повременить с этим денька два-три, до окончания путешествия по морю. Оно ему уже порядком наскучило. Через час Настася слегка охрипла, и Калокир, которому было особо нечем заняться, поднёс ей маленький ковш вина. Она улыбнулась и приняла его.

– А у тебя очень красивый голос, – промолвил юноша.

– Да? Я рада, что тебе нравится.

По её лицу было видно, что похвалу она приняла как должное. Или как ничего не значащую любезность. Но Калокир решил продолжать.

– Более прекрасного голоса я не слышал.

– Не ври, патрикий! Ты – хитрый плут.

– Кто тебе сказал?

– Царь не приближает к себе простых. Да и по глазам твоим видно, что ты – хитрец.

– А ты любишь дураков, что ли?

Сидя на узком борту ладьи, Настася пила вино. Патрикию нелегко было сидеть так же. Он перед ней стоял.

– Любовь тут вовсе и ни при чём, – изрекла она, – тебе понравился мой голос? Я очень рада. Надеюсь, что ты не будешь пытаться искать во мне ещё каких-то достоинств.

– Не буду, – объявил он, – разве есть нужда искать вот сейчас, к примеру, на небе солнце? Чего его искать? Оно видно всем, включая слепых. И оно всем светит. Так светит, что все снимают перед ним шапки.

– Значит, я – лучше солнышка, потому что ты, как я вижу, готов снять передо мною не только шапку, но и всё остальное!

Он рассмеялся.

– Тебя это оскорбляет?

– Нет, вовсе нет! Мужчины все таковы. Их не переделать. Думай, что хочешь. Желай меня, если хочешь. Мне всё равно.

– Я знаю, что ты сама сочиняешь песни, – сказал патрикий. Тут девушка покраснела.

– Да… Но не все.

– Да, не все. Лишь те, которые о несчастной любви.

– А как ты узнал? Тебе сказал Спирк?

– Нет.

– А кто?

– Сердце.

– Ты очень хитрый, – с горькой усмешкой сказала девушка, – но не думай, что у меня была несчастная любовь и это меня подвигло.

– Я так не думаю. Но я вижу, что ты берёшь на себя всю чужую боль. Она проходит через тебя, когда ты поёшь. Этого нельзя не заметить.

– А что меня выдаёт?

– Глаза.

– И что с ними происходит?

В этот момент ему показался вдалеке парус. Он пригляделся. Взволнованная Настася с очень большим интересом ждала ответа. Поняв, что горизонт чист, патрикий промолвил:

– В них – пустота. Смертельная пустота, потому что душа твоя вместе с голосом летит к звёздам. Никогда прежде я и представить себе не мог такой ужасающей пустоты в глазах! Такой бездны.

– Патрикий, ты обезумел! Я пою просто.

Она запнулась. Иоанн понял, что держит в своих руках неплохую нить.