Наглец
Шрифт:
И мне это нихрена не нравится.
— Это что за инфаркт для перфекциониста вы устроили в коридоре?
Нет, перфекционистом я не был, но любовь к порядку в моей крови иногда доходила до маниакальности, что тоже не единожды становилось предметом для споров, а пару раз даже доходило до драки.
— Хорошая попытка, бро, — фыркает Лёха. — Где ты был?
— Какая разница?
— Если твой друган в три часа ночи где-то колобродит, да ещё один — что-то не так, — встревает Макс.
Неопределённо хмыкаю.
— Хочешь сказать,
— О котором я заранее не предупредил никого из вас? — хмурится друг. — Дай-ка подумать: не-а.
— Ну и чего вы от меня хотите? Сеанс психотерапии?
На плечо опускается тяжёлая ладонь Кира.
— Мы просто хотим быть уверены в том, что с одним из нас всё в порядке.
Устало потираю руками лицо.
— Я в порядке. Довольны?
Парни ещё раз внимательно сканируют меня, а после кивают.
Ну да, у меня же все эмоции обычно на лице написаны.
Ловлю взгляд Лёхи, в котором на мгновение мелькает предупреждение, а после появляется привычный огонёк балагурства.
— Так, раз мы всё выяснили, может, рванём в клуб? — потирает он в предвкушении руки.
— А может хватит? — спрашиваю.
Брови парней коллективно ползут вверх.
— Ты же сказал, что всё нормально! — Ёжик.
— Мне кажется, или он нас только что послал куда подальше? — Кир.
— А ещё друг называется… — Лёха.
— Или клуб, или сеанс психотерапии, — ухмыляется Макс.
И тут я сдаюсь, потому что если кто-то из них меня ещё и жалеть начнёт — точно взорвусь.
Сегодня мы впервые за последние полгода изменили своей привычке торчать по вечерам в Конусе и поехали в «Империю», который, если не считать «Золотую клетку», был единственным нормальным клубом на весь город. Здесь не было неона и бьющей по ушам херни, которую все называют музыкой; здешний ди-джей вообще был парень что надо и в музыке шарил, как никто.
Ну и, кроме всего прочего, был нарушен ещё один обычай — Кир припёрся с Ксюхой.
Ставим машины на парковке практически у самого входа, и ждём, пока Лёха, присев перед задним левым колесом, придирчиво его осматривал.
— Помощь нужна? — хмыкает Егор.
— Нет. Идите, я догоню.
Пожимаем плечами и скрываемся внутри.
За что люблю «Империю» — здесь есть второй этаж со стеклянным полом, через который ты можешь наблюдать за тем, что твориться внизу, в то время как люди на первом этаже тебя совершенно не видят. Верхний этаж разделён на небольшие зоны, в которых стоит по два кожаных диванчика, обтянутых тёмно-синим бархатом; мы с Егором и Максом плюхаемся на один, а Кир с Ксюхой — на другой, и я понятия не имею, как с ними рядом будет чувствовать себя Лёха, но заранее приготавливаюсь угарать.
Через полчаса в зоне видимости появляется Шастинский — двигатель он там разбирал, что ли? — и уверенно плюхается рядом с Киром, вытянув свои ноги под столик.
Шпала.
Ксюха пару секунд с хитрым прищуром смотрит на Лёху и толкает
— Вообще-то, тут сидит чета Романовых, — строго говорит она, хотя в глазах блестят озорные огоньки. — Это наш диван. А ты — третий лишний!
Лёха на пару секунд подвисает.
— Не понял, это почему именно третий лишний? Может, лишний второй… — он копирует недавний прищур Ксюхи и закидывает руку Киру на плечо. — А вообще, может, это ты тут лишняя? Пересаживайся к парням, нам с Романовым и без тебя неплохо будет!
И всё это было сказано на бабский манер, так что я даже не пытался сдержать рвущийся наружу ржач.
Впрочем, как и все.
В общем-то, атмосфера напряжённости так и не рискнула переступить порог клуба; мы потягивали «Мохито» до шести утра, а после разъехались по домам, собираясь через полтора часа встретиться на университетской парковке как ни в чём не бывало. Родители как обычно отсутствуют — за последние десять лет, что существует наше турагентство «Люкс-Тур», я привык к тому, что в это время они уже впахивают на работе; особенно теперь, когда мы расширяемся и открываем филиал в соседнем городе.
Душ, чистая одежда, завтрак — всё на автопилоте и высоких скоростях, потому что терпеть не могу опаздывать, а на дорогах, скорее всего, будут пробки — в утро понедельника-то…
Правда, до универа доезжаю не сразу: поддавшись импульсу, торможу на обочине и включаю «аварийку» — схлопотать штраф на ровном месте мне не улыбается, потому что я всегда вожу очень аккуратно и ни разу в жизни ни одного штрафа не платил. Не знаю, что именно заставило меня нажать на тормоз — может, мысль о том, что до Шастинского мне далеко, и притворяться весельчаком, когда внутри полный раздрай, я не умею.
Ну и хотя бы трёхчасовой сон мне бы всё-таки не помешал…
От внезапного стука в окно я вздрогнул и повернулся к источнику шума; на меня чистыми голубыми глазами приветливо смотрела блондинка; довольно милая и вроде даже с естественной красотой.
Но внутри ни черта не ёкнуло.
Опускаю стекло.
— Помощь нужна?
У неё даже голос — целая симфония.
Ну давай, Костян, влюбись уже!
Внутри снова немая тишина.
— Всё в норме, спасибо, — выдавливаю наконец.
Девушка лучезарно улыбается, кивает и уходит; в зеркало заднего вида лениво наблюдаю, как она садится в «Элантру» и скрывается из глаз.
Какого чёрта тебе ещё надо, Матвеев?
* * *
Трясу головой, потому что если продолжу культивировать в голове всю эту пиздострадальческую херню — точно поедет крыша.
За весь день со мной не случилось ни одного форс-мажора — даже как-то обидно стало; по всем семинарам, коих сегодня было целых три, умудрился получить «отлично», хотя не помню даже, когда последний раз учебники или конспекты открывал; парни не напрашивались на мордобой — даже Шастинский, хотя для него промолчать и не подлить масла в огонь сродни подвигу.