Наглядная геометрия
Шрифт:
Ш е в л я к о в. Кто непосредственно выполнял заказ штамповки, кому ты его поручил?
А д а м о в (совсем мрачно). Ладно. Разберусь во всем, доложу и тебе, и Крутову. Принято!
Ш е в л я к о в (гневно). «Доложу, доложу»… Доложить ты сумеешь, не сомневаюсь! (Уходит.)
А д а м о в, выждав секунду, несколько раз резко нажимает кнопку настольного звонка. Входят А н н а Г е о р г и е в н а и М а л о з е м о в.
А д а м о в. Садитесь! Где Ручьев?
М а л о з е м о в. Не приходил еще. (Быстро.)
А д а м о в (свирепо). За городом? Чудесно! Я ему покажу «за городом»… Известно ли вам, уважаемые, что случилось в цехе штамповки?
М а л о з е м о в. Да. Звонили оттуда. Клянут нас на чем свет стоит.
А д а м о в. Клянут… Это еще только цветочки, ягодки впереди. (Кричит.) Под суд идти придется, не думайте! Не шутка! Человека искалечило!.. Из-за кого, я спрашиваю, из-за кого!.. Р-работнички милые! (Гремит.) Где Ручьев? Почему не вижу Ручьева? Ему дана работа над новым защитным устройством для штампа, а он не является?!
А н н а Г е о р г и е в н а (поднимаясь, медленно). Не кричите, Артемий Николаевич. Ручьев здесь ни при чем. Я виновата, я не выполнила задание.
А д а м о в. Вы? То есть как это — вы? Насколько я знаю, дело поручено ему, а не вам. Ваша фамилия Сербова, а не Ручьев. Не так ли?
А н н а Г е о р г и е в н а. Да. Я Сербова, Анна Георгиевна. И тем не менее во всем виновата именно я.
М а л о з е м о в (удивленно). Анна Георгиевна?
А н н а Г е о р г и е в н а (быстро). Ага, вы тоже вспомнили, Игорек… Это было уже давненько, Артемий Николаевич. Леонид некоторое время отсутствовал в отделе, а тут запрос за запросом из цеха… В общем, я предложила Леониду… Леониду Петровичу: мол, могу взять это задание на себя. Принцип устройства мы обсудили, договорились… Постойте, постойте, чему вы удивляетесь? Ведь передача заданий в связи с тренировками Ручьева у нас нередко практикуется! Так было и на этот раз! Готовится к олимпиаде…
А д а м о в (пристально глядя на Анну Георгиевну). Интересно! А почему же я об этой передаче ничего не знаю?
А н н а Г е о р г и е в н а. Тут, пожалуй, повинен Леонид Петрович. Мы условились, что он сам об этом вам сообщит.
Стук. Дверь приоткрывается.
Л е о н и д (на пороге. Он весел, оживлен). Алло, стучусь: можно? Что за неожиданный сбор? И от меня в секрете… Реорганизация? Новые задачи?
А д а м о в (хмуро). Садись! (Помолчал.) Вот что, Леонид Петрович, беда стряслась. Новое защитное устройство для штампа мы не спроектировали, и в результате в цехе тяжко пострадал рабочий.
Л е о н и д (опешив). Что? Как пострадал? Не может этого быть!
А д а м о в. Да, произошло несчастье. (Пауза.) А кто виноват, что так случилось, как полагаешь, дорогой?
А н н а Г е о р г и е в н а (вскакивая, возмущенно). Это запрещенный прием, Артемий Николаевич! Некрасивый, подлый прием! Это похоже на провокацию! Леонид Петрович, конечно, попытается выгородить меня, заявит, что ничего подобного не было… (Леониду, резко.) Воздержитесь от разговоров, Ручьев. Я достаточно самостоятельна, чтобы отвечать за свои поступки! (Адамову.) Снова и снова повторяю: Леонид Петрович мне передал задание, а я его не выполнила! Должна была сделать — и не сделала, моя вина. Все! На этом будем считать вопрос окончательно выясненным! А теперь… прошу вас, разрешите мне уйти домой, Артемий Николаевич. Согласитесь, я
Пауза.
М а л о з е м о в (растерянно). Леня… Леонид…
А д а м о в (вынимает портсигар). Кто-нибудь хочет курить, молодые люди? Прошу!..
Молчание. Никто не берет сигарет.
А д а м о в (закуривая, медленно). Так как же, Леонид Петрович, будем считать вопрос окончательно выясненным или нет?
М а л о з е м о в (вскакивая). Леня! Ручьев! Ты понимаешь, что происходит? Ведь это подсудное дело! Под суд пойдет Анна Георгиевна!
Л е о н и д (с трудом произнося слова). Нет, нельзя… Невозможно это допустить… Во всяком случае я не согласен…
М а л о з е м о в. Ну! Ну! Почему не продолжаешь? Что замолчал?
А д а м о в (резко). Тише! Успокойтесь, Малоземов! Успокойтесь или уходите!
М а л о з е м о в. Это вы мне?
А д а м о в. Именно вам!
М а л о з е м о в. Пожалуйста! Успокоился! (Выбегает из кабинета.)
А д а м о в (вслед). Неврастеник… (Пауза. Леониду.) Что же, благородно, по-рыцарски, Леонид Петрович, отдаю дань… А если на минутку отвлечься от эмоций и перейти к фактам… Суду, как известно, нужны факты, только факты! Разумеется, мне и самому жалко Сербову, но… но мне и себя жалко. Н-да. Это естественно, каждый вправе так рассуждать.
Л е о н и д молчит.
Безусловно, сейчас предугадать судьбу Анны Георгиевны нельзя. Но в деле есть одно обстоятельство, оно в определенной мере отводит от нас вину. Ограждение было, рабочий им не пользовался. Он не имел права так работать. Пусть старое устройство неудачно, бьет по выработке, но он должен был им пользоваться, пока новое не поставят!
Пауза.
А ты тоже умник, Леонид… (Кричит.) Что заслужил, то и получишь! Строгий выговор влеплю, не меньше! Как это так, что за самоуправство? Передал задание, ничего не сказал, не поставил в известность. Безобразие!
Отдел. М а л о з е м о в один. Шагает по комнате, натыкаясь на столы, стулья и не замечая этого. Из кабинета Адамова выходит Л е о н и д.
М а л о з е м о в (метнувшись к нему). Леонид, подожди! Что творится? Анна Георгиевна взяла вину на себя, а ты… ты делаешь вид, что ты тут ни при чем и еще в благородство играешь. Но тебе отлично известно, что никакого задания ты Сербовой не передавал!
Л е о н и д (хрипло). Сербовой ничего не будет. Никому ничего не будет. Сам рабочий виноват: он не имел права пренебрегать ограждением.
М а л о з е м о в. Нет, не так все просто: беда осталась бедой! И надо отвечать, коли уж случилось! Анна Георгиевна и Адамов хотят тебя вызволить — это ясно. А ты… Ты видишь, твою вину на другого человека перекладывают, на твоих глазах все делается — и ты молчишь, позволяешь это делать…
Л е о н и д (сквозь зубы). Иди ты к черту! Кто позволил, ну кто позволил?! Я ничего еще не позволил! (Тяжело опускается на стул, закрывает лицо руками.)