Награда для чемпиона
Шрифт:
— Конечно, — солгала она.
В черных глазах Ивана было что-то похожее на сочувствие. Нет, ей, наверное, это показалось.
— Перед первым своим появлением на красной ковровой дорожке я нервничал сильнее, чем перед первым боем за чемпионский титул. Драться у меня получается лучше, чем позировать перед камерами, — сказал он ей. Это было еще одним из его редких откровений. — Но вам нечего бояться. Вы будете не одна.
Миранда сглотнула:
— Да, я знаю.
В ответ Иван одарил ее искренней улыбкой, в которой не было ни капли притворства. Миранда
Затем дверца лимузина открылась, и у Миранды не осталось другого выбора, кроме как выйти вместе с ним навстречу толпе.
Появление Ивана было встречено оглушительными криками. Представителей прессы Крейг тут же взял на себя. Он подводил Ивана и Миранду к разным репортерам, прерывал затянувшиеся интервью, встревал в те, ход которых ему не нравился, говорил, когда нужно улыбаться и махать рукой. Они делали в точности то, что он говорил. Миранда поняла, что проход по красной ковровой дорожке выглядит безупречно только на телеэкране.
— Вы выжили, — сказал Иван, когда они смогли наконец отойти в сторону.
— Я в этом не уверена.
Что-то заставило ее улыбнуться Ивану так же искренне, как он улыбнулся ей до этого. Он удивился. Затем в глубине его темных глаз промелькнуло что-то похожее на сожаление.
— Milaya, — прошептал он. Это было очень похоже на извинение. Впрочем, ей, наверное, показалось.
Затем он положил ладонь ей на затылок, уверенно притянул к себе и накрыл ее губы своими.
Миранде показалось, что все вокруг исчезло. Не было ни красной дорожки, ни людей, ни шума, ни вспышек фотокамер. В целом мире остались только они с Иваном.
Она забыла, что нужно сопротивляться. Забыла обо всем и полностью растворилась в его пьянящем поцелуе. Прошла целая вечность, а может, всего минута, прежде чем он оторвался от ее губ. Но только для того, чтобы позволить ей немного отдышаться. Его ладонь по-прежнему лежала у нее на затылке, словно он собирался снова ее поцеловать.
Сердце Миранды замерло, когда она вдруг осознала, что чувства, которые она испытывает к этому человеку, намного глубже, чем она готова признать. Также, к своему глубокому разочарованию, она поняла, что этот поцелуй был ничем иным, как умелой игрой на публику.
Стыд и унижение боролись друг с другом, оставляя в ее душе глубокие раны. Она не могла поверить, какой жалкой и глупой была. Красивыми мечтами реальность не изменишь. Точно так же нельзя вернуть ее прежнее отношение к Ивану.
— Почему здесь? — Сдавленный голос, должно быть, выдал ее чувства, но она ничего не могла с этим поделать. — Почему не перед толпой для достижения максимального эффекта?
Его красивый рот искривился. Что-то подсказало ей, что на этот раз его насмешка направлена не на нее, а на него самого, и к ее глазам почему-то подступили слезы.
— Это выглядело бы слишком наигранно, — ответил он. — Поцелуи украдкой, напротив, выглядят естественно. Какой фотограф сможет перед ними устоять?
Разве она с самого начала не подозревала,
Как бы красиво все ни выглядело со стороны, ей ни в коем случае нельзя забывать, что в этой сказке она играет всего лишь временную роль.
— Надеюсь, вы не испортили мне макияж, — сказала она. Ей даже удалось беззаботно улыбнуться. Похоже, у нее все-таки есть актерские способности.
Иван пронзил ее взглядом, в котором она не увидела ничего, кроме боли и сожаления. Это не должно было ее волновать, но почему-то волновало так сильно, что она не могла это выносить.
— Конечно нет, — спокойно произнес он. — Я же профессионал.
Затем он поцеловал ее снова, то ли потому, что так было нужно, то ли потому, что он сам этого хотел. Причина перестала иметь значение в тот момент, когда его горячий рот накрыл ее губы.
Миранда ответила на его поцелуй. Это было гораздо проще, чем признать правду, которая снедала ее изнутри. Правду о том, что она влюбилась в мужчину, который ее ненавидит и использует в своих целях. Чтобы не расплакаться на глазах у стольких людей, она запретила себе об этом думать и вложила в свой поцелуй все то, в чем не могла признаться Ивану и даже самой себе.
Сидя в самолете, направляющемся из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, Иван тупо смотрел в иллюминатор на небо и белые облака.
— Похоже, ты был прав, — заметил Николай, опускаясь в просторное кожаное кресло напротив.
— Я всегда прав, — самодовольно ухмыльнулся Иван, не глядя на него. — Я — Иван Коровин. Сегодня я прочитал, что мои филиппинские фанаты считают меня одним из самых сексуальных мужчин на планете.
— Какое достижение, — мрачно усмехнулся его брат. — Наши родители, несомненно, гордились бы им, будь они живы.
Иван помнил о свои родителях лишь то, что они постоянно были хмурыми и недовольными из-за нехватки денег. Он не сомневался, что они назвали бы то, чем он занимается, глупостью и тщеславием. Несомненно, Николай придерживается такого же мнения, и сегодня Иван был с ним согласен.
— Похоже, я тебя недооценивал, брат, — продолжил Николай, не дождавшись его ответа. В его голосе слышалось восхищение, и внутри у Ивана вдруг почему-то все похолодело. — К тому времени, когда мы оставили твою профессоршу в Нью-Йорке, она уже полностью подчинилась твоей воле. Тебе не составит труда ее сломить.
Но Ивана беспокоило то, что Миранда, возможно, уже сломлена. Ему, в отличие от Николая, осознание этого не доставляло удовольствия.
Выходя вместе с ней из самолета в нью-йоркском аэропорту и провожая ее до машины, он обнаружил, что не хочет ее отпускать. Не хочет, чтобы она исчезла из его жизни. Он не знал, что произошло между ними в Каннах, и не хотел об этом думать. Но он не мог забыть вкус ее губ и боль в ее глазах, которой там не должно было быть. Это не имело смысла, как и то, что его сердце в тот момент пронзила та же самая боль.