Награда для чемпиона
Шрифт:
Глядя на нее сейчас, он испытывал новое незнакомое чувство. Она тяжело дышала. Глаза ее по-прежнему были закрыты, щеки разрумянились. Из ее горла вырвался еле слышный звук, похожий на стон, и он захотел ее еще сильнее.
Все же он сдержался и, вместо того чтобы довести все до логического завершения, написал кончиком языка на ее руке ее имя, затем свое.
Когда ее глаза наконец открылись, он увидел в них панику.
— Нет, — произнесла Миранда сдавленным голосом.
Она толкнула его в грудь, и он тут же отпустил ее. Она добралась до ближайшего дивана, прислонилась к нему спиной, притянула колени
Она вела себя как напуганный ребенок, а не как бесстрашная женщина, которая могла победить в споре любого противника.
— Миранда, — спокойно произнес он, — в чем дело? Тебе нечего бояться.
— Этого не может произойти, — пролепетала она и уткнулась лицом в свои колени.
Он разозлился на самого себя. Ему стало ясно, почему она так настаивает на разделении тела и разума и считает секс чем-то второстепенным. Почему она целует его так, словно не может поверить, что это происходит в реальности. Словно она никогда раньше не испытывала ничего подобного.
Она ведет себя так, потому что чего-то боится. Как он мог до сих пор этого не понять? Должно быть, он был слишком одержим желанием отомстить ей.
Сделав глубокий вдох, Иван заставил себя сосредоточиться.
— Но все уже произошло, — мягко сказал он. — Мы с тобой вместе. Тебе ничего не угрожает.
— Ты меня разрушил, — пробормотала она, не поднимая головы. Ее обвинение подействовало на него как неожиданный удар в затылок.
— Я не могу этого сделать, milaya, — ответил Иван, злясь на себя на то, что не может подобрать более подходящие слова, чтобы выразить свое сочувствие. — Никто не может.
Она всхлипнула, и его очерствевшее сердце болезненно сжалось. Ему очень хотелось к ней подойти, но он знал, что не должен этого делать. Поэтому он принял сидячее положение и стал ждать, когда она заговорит.
За окном яркие краски дня начали медленно тускнеть. Поднялся ветер, и пальмы слегка закачались.
Наконец Миранда подняла голову. Ее щеки блестели от слез, в красивых глазах вместо привычного вызова были страх и боль. Уж лучше бы они сверкали от гнева или расширились от страсти. Что угодно, только не это.
— Это все, что у меня есть, — сказала она, легонько похлопав себя ладонью по голове. — Все. Я не могу… Я не…
— Можешь.
Миранда встретилась с ним взглядом и тяжело сглотнула:
— Ты не понимаешь.
— Тогда скажи мне, что тебе мешает.
— Думаешь, я полная идиотка? Ты последний человек, которому я могла бы…
— Меня называют величайшим борцом современности, — перебил он ее. — Я по-прежнему каждый день тренируюсь со своим братом, который во время службы в спецназе делал такие ужасные вещи, что многие боялись произносить вслух его имя. Я могу побороть его с закрытыми глазами. — Выдержав паузу, он добавил таким же спокойным тоном: — Я применяю силу только по отношению к крепким мужчинам, так что тебе с моей стороны ничто не угрожает.
Отвернувшись, она уставилась сквозь стеклянную стену на мерцающую синюю гладь Тихого океана. Иван подумал, что потерял ее, и одна лишь эта мысль чуть не свела его с ума. Он отказывался мириться с тем, что не может до нее достучаться и помочь ей. Что то, что сделало с ней это, может взять верх и над ним.
Он не позволил себе искать причину того, что вызвало у него
Ему понадобилось призвать на помощь все свое недюжинное терпение, натренированное за годы спортивной карьеры, чтобы спокойно сидеть и ждать ее дальнейших действий.
Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Миранда откинула с лица волосы и заговорила, уставившись на океан, словно Ивана не было в комнате.
— Он бил всех нас, — тихо произнесла она. — Мою мать. Моего брата. Меня. Мы жили в постоянном ужасе. Боялись что-то сказать или сделать не так и вызвать его гнев. Только покинув родительский дом, я осознала, что ему вообще было невозможно угодить. Что он получал удовольствие от того, что делал, и искал малейший повод для того, чтобы помахать кулаками.
— Твой отец, — уточнил Иван, поняв, о ком идет речь.
Ему было непонятно, почему он до сих пор думал, что деньги могут защитить от всего. Он прекрасно знал, что порядочность человека не зависит от толщины его кошелька. Он приложил много усилий, чтобы уехать от своего дяди, но обнаружил, что даже в благополучной Америке полно мерзавцев вроде него.
По-прежнему не глядя на него, Миранда отрывисто кивнула.
— Он был самым сильным из всех, кого я когда-либо знала, — прошептала она. — Он был таким огромным и ломал вещи голыми руками. Еще он всегда прикасался к моей голове, спине или руке, чтобы напомнить, что мы находимся в общественном месте. Как бы мило он ни улыбался в церкви, как бы много ни шутил, готовя моего брата к школьным футбольным матчам, он мог в любую секунду обрушить на нас свой гнев.
Иван ничего на это не сказал. Тогда она повернулась и стала изучать его лицо, словно ожидая что-то на нем увидеть. Недоверие? Жалость? Он этого не знал и просто смотрел на нее с сочувствием. По правде говоря, ему было очень трудно сохранять спокойствие, когда он безумно хотел найти человека, который сделал с ней это, и избить его до полусмерти.
— Я в довольно раннем возрасте поняла, что есть всего один способ выбраться из этого ада, и решила им воспользоваться. Я училась как одержимая и окончила школу в шестнадцать лет, перескочив через два класса. В выпускном классе у меня появился бойфренд. — Она так грустно улыбнулась, что у Ивана защемило сердце. — Через неделю после выпускного он пригласил меня на свидание. После кино он отвез меня домой на своей машине и поцеловал. Это был мой первый поцелуй. У меня кружилась голова от счастья. — Плотно сжав губы, она теснее прижала колени к груди. — Когда я вошла в дом, мой отец назвал меня шлюхой и так сильно избил, что мне пришлось провести три недели в постели.
Иван грубо выругался на своем родном языке и покачал головой, когда Миранда осторожно посмотрела на него.
— Это не человек, Миранда, — мягко произнес он. — Тот, кто делает такие вещи, просто чудовище. Мой дядя был таким же.
— Но ты, в отличие от меня, сопротивлялся. — В ее словах слышалась горечь.
— Не сравнивай себя со мной. Во мне к двенадцати годам было шесть футов. Что могла бы сделать хрупкая девушка вроде тебя? Если бы ты попыталась дать ему сдачи, он бы переломал тебе кости. Где был твой брат? Почему он тебя не защитил?