Нахаловка 2
Шрифт:
Две дорогие машины мчали на всех парах по разбитой грунтовке, подпрыгивая на многочисленных колдобинах, временами даже слегка цепляя днищем землю, когда разбитая тяжелыми лесовозами колея становилась слишком глубокой.
— Мля, в натуре жопа мира! — выругался в очередной раз Ржавый, основательно приложившись лбом в металлическую стойку кузова. — Куда ты нас завел, Сусанин? — грозно прикрикнул он на Бориса, ухватив его за воротник клетчатой рубашки.
— Так уже все, почти приехали, — сжался в комок лесоруб, изображая испуг. — Еще пара километров,
Неожиданно «Крузак» резко тормознул, вылетев из-за крутого поворота.
— Твою мать, Шумахер! — завопил Паха, не ожидавший такого развития ситуации и со всего маху воткнувшийся носом в переднее сиденье. — Совсем зенки залил?
Водитель ехавшего сзади «Мерина» тоже не успел остановиться и воткнулся капотом в бампер затормозившего перед ним японского джипа. Что-то громко хрустнуло, а следом донесся недовольный вопль из открытых окон пострадавшего «Мерседеса».
— Похоже, точно приехали, бугор, — произнес водитель, отзывающийся на погоняло Шумахер. — Только я тут ни при делах! Вон, какой-то дятел на всю дорогу раскорячился! — Указал он рукой сквозь лобовое стекло. Действительно, дальнейший проезд по одноколейной грунтовке напрочь перекрывал огромный тентованный КРАЗ. И объехать его никаких вариантов не было. — Это я еще вовремя среагировал…
Рыжий, кипя «праведным гневом», рванул ручку дверки, вываливаясь на дорогу. Подскочив к грузовику, заблокировавшему проезд, он вскочил на ступеньку и заглянул в кабину, в которой не обнаружилось ни одной живой души.
— Падла! — истошно заорал Ржавый, а звук его голоса подхватило эхо, разнеся по всему лесу. — Где шляется этот утырок? Я этому чушкану ноги самолично повыдергиваю и руки переломаю! — Продолжал бесноваться уголовник. — Всю жизнь, сука, на лекарство работать будет! Где? Где он?
— Не кричи, уважаемый! — подошел к нему Борис. — Может, по нужде отскочил, а может, по грибы собрался… Ща решим вопрос…
— Решит он… — продолжал рычать Паха, не обратив внимания, что лесоруб скрылся за грузовиком. — Решала выискался!
Пока он бесновался, остальные члены бандитской группировки вывалили на улицу всем калганом и сгрудились у места столкновения машин, оценивая повреждения.
— Че там, пацаны? — крикнул он, хотя и без того было заметно, что капот у «Мерседеса» встал домиком.
— Пи.дец капоту! — озвучил увиденное Шумахер. — А у «Крузака» бампер напрочь лопнул!
— Пи.дец этому терпиле, что свой тарантас на дороге оставил! — зарычал Ржавый. — До конца своей гребаной жизни не расплатится!
Ржавый не заметил, как за его спиной появился Борис, легко покручивающий крепкими руками тяжелый топор на длинной рукоятке. Увлеченные разглядываем повреждений дорогих тачек, никто из банды не заметил, как откинулся сторону кузовной тент, и над кабиной КрАЗа появилось двое суровых небритых мужиков, вооруженных охотничьими ружьями.
— Погнали, мужики! — крикнул Борис, вбивая обух раскрученного топора в плечо Ржавого. Что-то громко хрустнуло, видимо, раздробленная в кашу ключица уголовника.
—
— Амба, мужики! Завязывай! — крикнул вылезший из леса Серый. — Здесь всех в сопли разнесло!
— Пока еще не всех, — хищно усмехнулся Борис, поставивший ногу на горло перепуганного до усрачки Ржавого.
Уголовник тихо поскуливал, держась рукой за изувеченное плечо. Лесоруб убрал ногу с горла и, демонстративно поигрывая своим чудовищным топором, обошел Ржавого, остановившись у его ног.
— Помнишь, — оскалившись, произнес он, — я говорил про лютого Катькиного мужика? А ты на него посмотреть хотел. Так вот, насладись напоследок — это я! — Топор легко взлетел над головой лесоруба и упал вниз, набирая скорость…
[1]Бельмондо — отмороженный дурак (уголовный жаргон).
[2]Бажбан — дурак (уголовный жаргон).
[3]Штымп — он же фраер, обычный человек (уголовный жаргон).
[4]Елдачить — болтать (уголовный жаргон).
Глава 9
Через несколько минут, когда серое лицо Махмуда слегка порозовело, Валек спросил отчима:
— Ну, чего, бать, полегчало?
— Полегчало, Валька, — отозвался старикан, оживая на глазах. — Давно так моторчик не прихватывало.
— А я тебе о чем? Завязывай с левой инициативой! Загнешься так, когда никого рядом не будет! Ты хоть колеса в кармане таскай…
— Старость, не радость, — проскрипел Махмуд, поднимаясь со стула. — Все там будем рано или поздно.
— По мне, так лучше попозже там оказаться — райские кущи нам с тобой, батянь, не светят! — хохотнул Хлыстов, покосившись на труп Стаса. — А на раскаленную сковороду я всегда успею.
— Не зубоскаль над такими вещами! — строго приструнил пасынка старый таджик. — Каждому по делам его воздастся! — на полном серьезе произнес Али-Баба. — Но бывают и исключения из правил! Искреннее покаяние даже сам Господь не отменит…
— Да на нас с тобой смертных грехов, как на собаке блох, бать! — воскликнул Валек. — Какое, к хренам, покаяние? Ты о чем?
— Не юродствуй, Валька! — шикнул на Хлыстова таджик. — Тит Благоразумный, — напомнил пасынку случай из Евангелия Махмуд, — разбойник, вошедший с Иисусом Христом в царствие небесное.
— Так, бать, ты бы поменьше всякого такого, богословского, читал, — поморщясь, словно от зубной боли, произнес Хлыстов. — И не мечтай — тебе такого счастья не обломится!
— Много ты знаешь, сопля зеленая! — буркнул старик, отвешивая Вальку легкий подзатыльник. — Надежда — она всегда присутствовать должна! Иначе, зачем жить?