Наихудший сценарий
Шрифт:
Несколько секунд в корабле царил полный сумбур. Охнула от боли и выругалась Падме, да так, что не только сапожник, бывалый корабельный боцман бы залился краской, как гимназистка. Затем мы хором спросили друг друга:
— Брат, цел??
— Как корпус?? — одновременно кивнули в ответ, и так же хором:
— Осока????
— Я в порядке, Алекс, проверь герметичность! — откликнулась моя подруга и лишь потом поинтересовалась. — Ты пристёгнут, надеюсь?
— А то! Не волнуйся, днище цело! — сказал я и одними губами, для Падме, добавил: — Ну, как, болит?
— Нет, уже нет. Когда не пробито,
— Ну, слава богу, тогда маскировка, и за ними.
— Погоди, отойдём подальше. Поднимись к ней, объясни, не нужно сидеть у них на хвосте, надо отстать, чтобы успокоились.
— Так переместись и скажи, ты же у нас Тал, она тебя послушает.
— Ой, точно! — она исчезла.
К тому времени, как я поднялся в рубку, Осока и "мастер Тал" обсуждали, что же могут предпринять беглецы, чтобы от нас оторваться.
— Не думаю, чтобы они так уж остерегались, — говорила Осока. — Оглядываться будут, а неверный курс – вряд ли. Слишком много истрачено инерта, могут потом не дотянуть.
— Инерт я не учла, — согласилась призрачная женщина. — Ты права.
— В любом случае, надо сделать вид, что мы не тянем, — заявил я, — и потихоньку отставать.
— Да, так и делаю, — Осока махнула рукой в сторону пульта, где цифры дальномера постепенно увеличивались. — Вы с мастером Тал очень похоже рассуждаете.
Мы с Падме переглянулись.
— Конечно, — ответил я. — Столько времени общаемся.
Истребители прокололи фронт ударной волны "звёздного ветра", и наши сканеры, кроме оптических, сразу перестали их видеть. Я немедленно включил маскировку и дал полную тягу ионными. Сейчас наш след они не засекут, следовало этим воспользоваться.
— А направление они меняют, — заметила Осока. — Отчасти и Вы были правы, мастер.
Граница астросферы приближалась, и я погасил главные двигатели, перейдя на плазменные, тепло которых полностью нейтрализует маскировочная система. Осока сидела неподвижно, словно прислушиваясь к чему-то.
— Ну, и подонок, — сказала она, наконец. — Ни тени сожаления, что погибли его люди, а кто-то попал в плен. Только радость и жажда мести.
— Готовый Тёмный аколит, — хмыкнул я. — Чего доброго, вместо суда окажется в вашей академии.
— Лорду Вейдеру не нужны психопаты, — Осока поморщилась. — Он сам когда-то еле-еле выкарабкался из этого состояния. Всё, что ему надо – знать, кто за этим стоит.
— Допускаешь, что просто реблы?
— Какие-то очень не бедные они получаются, — покачала головой Осока.
— Мон Мотма и Бэйл Органа тоже весьма и весьма состоятельны, — заметил я.
— Нет, они, как раз, при всей своей оппозиционности, вынуждены играть по правилам. Здесь, скорее, кто-то со стороны.
— Хатты, фоллины… — перечислила, поясняя, "мастер Тал".
— Или мандалоры! — Осока указала на пульт, где засветилась новая отметка. Рядом светилась информация блока обработки: "класс: линкор, тип: Кельдаб". Да, это мандалорский корабль. Или построен на Мандалоре для какого-нибудь криминального картеля. Больше километра в длину, неплохо бронирован.
— М-да. А ты говоришь, зачем барадиевые, — пробормотал я. Подруга кивнула:
— Да, обычными эту махину только пощекочешь. Умница ты!
— Спасибо.
— План такой. Подойти как
"Чтобы попасть, нужно сначала увидеть", — усмехнулся про себя я, но раскрывать Осоке наличие у нас стигиевой маскировочной системы опять не стал. Подождём до момента, пока отбрехаться по-другому не получится.
— Такое впечатление, что они ослепли! — воскликнула Осока, когда расстояние до "кельдаба" измерялось уже не тысячами, а сотнями километров, и истребители стали гасить скорость перед заходом на посадку. — Не ловушка ли это?
— Ты чувствуешь угрозу? — спросила "мастер Тал".
— Н-нет.
— Тогда не волнуйся. И включи их переговоры. Очень удивишься.
Звуки чужого языка озадачили Осоку.
— Это не мандо'а. Я вообще ни разу не слышала этого языка.
— Зато слышала я. Хейпанский.
— Шпионы Консорциума? Однако. Мы разворошили то ещё осиное гнездо, ребята, — руки её быстро запорхали над возникшей клавиатурой, вводя сообщение. — Готов, Алекс?
— Давно готов, — сказал я, продолжая подтормаживать таким образом, чтобы находиться ниже и чуть сзади пиратских истребителей.
Всё, действительно, находилось в полной готовности. Противокорабельные были нацелены на линкор: первая в корму, в досветовые двигатели, две другие – в нижнюю часть перед рубкой, где, судя по справочнику, у этого зверя располагается реактор. Ракеты ближнего боя уверенно держали истребители, на случай первого промаха. Сто километров. Пора! Я отключил щиты. "Ближний бой" не потребовался. Осока безошибочно вогнала по плазмоиду в каждый из сопровождающих адепта истребителей, с ювелирной точностью отстрелила ионизаторы самому поганцу. Я дважды нажал пусковую клавишу… а третий раз не стал. Почему-то появилось ощущение, что и двух ему хватит за глаза. Две реактивные рыбины длиной по восемь метров ушли на цель. Теперь – дёру, как ёмко выразилась Осока. С болтающимся на невидимом буксире покалеченным СИДом мы описали гиперболу и оказались на траектории убегания в тот самый момент, когда сработали заряды. Две яркие вспышки, совсем не страшные с такого расстояния, на миг рассеяли вечный мрак дальнего космоса. Несколько секунд линкор ещё висел в пространстве, словно в раздумье, а потом разломился на две неравные части.
3. Откровения
Внешность хейпанского адепта оказалась примерно такой, как я и ожидал. Очень симпатичный молодой человек, похожий на одного отечественного актёра: большие выразительные глаза льдисто-голубого цвета, правильной формы нос, тонкие подвижные губы, волевой подбородок, романтичные кудри. Он с ходу попытался улыбнуться и сделать взгляд, несомненно, действенный в отношении большинства представительниц прекрасного пола, но увидел мечи на поясе Осоки, и глаза его сразу потухли, а губы закаменели.