Наивны наши тайны
Шрифт:
Итак, Кирилл Ракитин, один из самых удачливых российских литераторов, разглядывал из окна кабинета свою собственность — тридцать соток земли от дома до высокого кирпичного забора.
Обычно Кирилл, в зависимости от цели, воспринимал мир то картинкой с расплывчивым сюжетом, то требующей строгого анализа схемой. И думал он, как правило, о нескольких вещах одновременно. Его мыслительная деятельность была похожа на плиту, где на каждой конфорке что-то варится, шкворчит, выкипает.
А сейчас, когда ему было так паршиво, ему нужно было свести все картинки в одну схему, проанализировать ее и получить результат. И результат
«Зачем мне нужно было в Комарово?» — подумал он и чуть подхалимским голосом ответил сам себе вслух:
— Да так, ничего особенного... сосны...
Затем он произнес убеждающим голосом:
— Я, Кирилл Ракитин, — счастливый человек. Или уж, во всяком случае, такой, как все.
Но эти слова до конца не убедили его, к тому же он не был таким, как все. Ему полагалось намного больше счастья, чем всем остальным, и Кирилл принялся про себя перечислять свои счастья и счастьица.
С точки зрения среднего человека — что нужно для счастья?
Так, первое. Работа. У каждого человека должна быть работа, лучше нелюбимая.
А у него есть любимая работа (ну не скажешь же про самого себя «мое творчество»). С его дурацким, никому не нужным образованием (тьфу!) он стал обеспеченным человеком в те годы, когда многие только ныли и, не желая расстаться со своим культурным прошлым, удивлялись, почему культура нынче недорогого стоит. Все у него было — случалось, что сидел, обхватив голову руками, стонал, и казалось, что жизнь обложила со всех сторон, не вырваться. И ничего, все ништяк... Бедным быть ужасно, он это помнит. Спасибо, покушали. Бедные несчастливы по определению, а он бедным уже никогда не будет. Особенно теперь. Правда, пришлось пойти на некоторые уступки, но они были необходимы.
Теперь он узнал, что такое настоящие деньги.
...Зачем, ну зачем все-таки ему сегодня нужно было в Комарово?!.
...Зачем ему сегодня нужно было в Комарово? А может, ну его, фиг ли думать? Большинство людей не хочет думать, живут как звери... ну и флаг им в руки... А у него как раз полно времени заняться собой, своей душой. Вот, например, прямо сейчас.
* * *
Ну ладно, поехали дальше. Значит, с точки зрения среднего человека...
...Жена. Наличие жены само по себе, конечно, не то чтобы такая уж редкая в жизни удача, но Лариса — правильная жена. У нее свой бизнес — она занята, раз, и не пристает, два. Ее ровно столько, сколько требуется (она, кстати, и ест ровно столько, сколько требуется, не достает всех окружающих своими диетами). Ей так мало нужно для счастья: появилась ее фотография в «Кошке ру» — и она сияет. Она хорошая, даже профессиональная хозяйка... и вообще. Нормально.
Дети. У человека должны быть дети. И у него есть «очаровательная дочь» — так Маришу недавно назвали в редакции журнала, где поместили Ларисину фотографию. Дочь учится в каком-то левом театральном и катастрофически бездарна. Мариша пошла в мать, и мечта у нее такая же куцая — увидеть в глянцевом журнале свои фотографии, сделанные то на модной вечеринке, то на открытии нового элитного клуба. Мариша хорошенькая. Дочь делает честь Ларисе, и именно такого рода честь особенно важна Ларисе при ее страсти к публичной жизни... Дочь как дочь. Нормально.
Что там еще, с точки зрения среднего человека?.. А-а, ну еще дом. Дом — вот он, красавец.
И вдруг — раз! — и внезапно оказываешься мордой в салате. А крыша-то где? Снесло крышу... Вот, пожалуйста, например, — зачем человеку в Комарово, если человек этот живет в Токсове? Всем известно, что Токсово совсем в другой стороне... правда, можно через переезд...
...Ну а теперь самое главное.
Несколько месяцев назад у него вдруг появились мысли о смерти. Пришли и больше не уходили. Владимир Семенович, знакомый психоаналитик, как-то сказал, что каждый человек должен: а) понять для себя, что такое смерть, и б) принять свое понимание.
Как всегда при мысли о смерти, Кирилла охватила паника. Даже ладони вспотели.
Что понять?! Что принять, с какой такой стати?!
Почему всегда было ощущение, как будто он идет в горку, а сейчас, ближе к сорок третьему дню рождения, стало совершенно ясно — все, приехали, конец котенку, летим с горы... И не так, как бегал ребенком в Комарове, — в мамины распахнутые руки, а один, один, в черную бездну...
В голову приходили просто глупости и совсем уж стыдные глупости. Но Кирилл все равно неотступно думал — когда-то будет у него последняя в жизни жареная картошка, последний секс, последний Новый год... И главное, он не знает, когда именно, вот съест сейчас картошку, а она как раз и последняя!.. Может быть, ему повезет, и он умрет, не зная, что умирает, просто незаметно переместится во сне туда, откуда никто еще не возвращался...
Но тогда страшно засыпать, так страшно — заснешь, словно уйдешь с поста, и не проснешься.
А Владимир Семенович говорит «принять»!..
«И как он хочет, чтобы я это принял?» — подумал Кирилл и усмехнулся нечаянному еврейскому акценту своей мысли.
Ему офигенно повезло, что он встретил Владимира Семеновича. Сначала он ему не понравился — женственный, мягкий, «какой-то пидороватый» — так он подумал про него при первой встрече. А оказался умнейший
мужик. Если ли бы не он, Кирилл стал бы жалким существом, себя не знающим. А теперь у него все проблемы скоро будут решены. Владимир Семенович говорит, что если человек осознал свои проблемы, значит, он уже проделал большую душевную работу.
Кирилл выпятил нижнюю губу и подумал — все это кажется таким бредом, такой туфтой! Когда не касается тебя лично...
«А потому что иметь проблемы — это нормально. Они, проблемки мои, — часть окружающего мира. По крайней мере так говорит мой психоаналитик, — продолжал рассуждать про себя Кирилл. — Мне охренительно трудно, а мой психоаналитик говорит, что это, наоборот, хорошо... Кто бы мог подумать — у меня психоаналитик!..» — и дальше совсем нецензурно, а смысловой нагрузки не несет.
Зато теперь Кирилл твердо знал свой диагноз — кризис среднего возраста. А что, нормально. Все как у всех. Небольшой катар желудка, хронический радикулит и кризис среднего возраста.
Кирилл достал из правого ящика стола ручку, из левого — лист бумаги и написал несколько слов, просто на всякий случай.
Он стоял, почти высунувшись в окно, и смотрел вниз. Кто-то бродил под окном, издалека доносилась музыка, но он ничего не видел и не слышал — с самого детства обладал способностью так глубоко уходить в себя, что ему стучали по лбу и говорили: «Тук-тук, отзовись, если ты здесь!»