Накануне и в дни испытаний
Шрифт:
Совет Народных Комиссаров СССР в каждом наркомате утвердил уполномоченного по эвакуации. У нас это дело возглавил первый заместитель наркома В. М. Рябиков. На многие заводы направляли уполномоченных и специалистов. На наиболее крупные и важные предприятия были назначены уполномоченные СНК по эвакуации. К этой работе привлекались и все заместители наркома, начальники управлений и многих отделов.
Трудно предусмотреть все, что связано с перебазированием заводов в глубь страны. И все-таки предварительные усилия принесли несомненную пользу. Многое, например дублирование производства, подбор новых баз, строительство путей к заводам и цехам, устройство погрузочных площадок и
На тульском оружейном заводе в каждом цехе работали заранее созданные бригады такелажников, которые использовали изготовленные загодя тележки и другие приспособления для перевозки оборудования. Установленные на заводах различные подъемные устройства, пробитые в стенах зданий проемы, площадки, подготовленные для погрузки и выгрузки оборудования, ускоряли эвакуацию.
Когда по заданию наркома я приехал в Тулу, то отметил предусмотрительность, которую проявили туляки. Они умело снимали оборудование, стоявшее на разных этажах. На каждом станке, агрегате и приборе я видел таблички и бирки с указанием цеха, отдела, а также номера детали, обрабатываемой на станке. На самом станке этот номер дублировали еще масляной краской. Вместе с оборудованием и станками отправляли всю техническую документацию. На новые места выезжали технологи, конструкторы, монтажники, которые встречали прибывавшие эшелоны, помогали их выгружать, размещали людей и оборудование, налаживали выпуск продукции в новых условиях.
Настроение туляков, покидавших родной город, не было, конечно, радостным. Бывший начальник цеха Н. Д. Беляков вспоминает: "В несколько раз легче вновь создать завод, чем остановить старый и перевести его на новое место. Здесь играл большую роль психологический момент. Завод, работавший более двух столетий, вдруг внезапно должен прекратить свое существование. И не просто выключить моторы, закрыть ворота. Нет. Нужно срочно и быстро уехать. Куда? Урал, Сибирь, в том числе и Медногорск, для коллектива рабочих были понятием абстрактным. Оружейный завод - это Тула..."
Свидетельство бывшего секретаря цеховой парторганизации В. И. Гребенщикова: "Накануне отъезда иду в цех с погрузочной площадки. На улице хлещет дождь. Жутко идти по пустынным, темным цехам. Отчетливо слышен каждый звук. И вдруг у меня мурашки забегали по спине - слышится песня: "Сидел Ермак, объятый думой..." Комок подступил к горлу. Песня неслась из кабинета начальника термического цеха П. Д. Александрова. Так прощались рабочие с родным заводом. Многие плакали..."
Покидая завод, люди покидали и свои дома, нередко оставляя их на произвол судьбы. В Туле было немало таких домов, построенных самими рабочими, мастерами. Около них имелись нередко и участки земли с огородом и садом. Можно ли было прихватить с собой сад или огород, уезжая за тысячи верст от родных мест в незнакомые края? Нетрудно понять, сколько было волнений, переживаний и даже слез.
Первый секретарь Центрального райкома партии А. Н. Малыгин вспоминал впоследствии об этих днях: "Несколько раз выезжал я на станцию, откуда убывали люди, отправлялось оборудование предприятий. Однажды во второй половине октября, когда эвакуировался цех Оружейного завода, пришел я вместе с секретарем райкома Н. А. Томилиным на погрузочную площадку. Ночь выдалась холодная, шел мокрый снег. Кругом ни огонька. Вдоль эшелона по чавкающей под ногами грязи туда и сюда сновали люди. Женщины с детьми тащили в вагоны свою немудреную кладь. Отправляясь
Тяжело было на душе... Хотелось чем-то помочь людям, облегчить их страдания. Нужно было всех усадить, успокоить, выдать продовольствие и топливо хотя бы на первые дни.
Но продуктов не хватало. Единственное, чем мы были богаты, так это топливом. Его давали сверх нормы.
Грустно было коренным тулякам покидать родной город в минуты грозной опасности. Рабочим хотелось сейчас же, немедленно с оружием в руках встать в ряды защитников Родины. Вместо этого, подчиняясь приказу, они ехали на восток, чтобы там, на новых местах, развернуть и наладить производство оборонной продукции. В Туле оставались лишь пожилые рабочие, которые заняли место уехавших и сутками, без сна и отдыха, при скудном питании, в холодных цехах, ремонтировали оружие и боевую технику, поступавшую с переднего края.
Подходишь, бывало, к группе рабочих и спрашиваешь: как дела? Они отвечают:
– Все ничего, товарищ секретарь райкома, только вот кипяточку нет...
Прихожу в другой раз, у рабочих небольшая пауза. Они здесь же в цехе поели хлеба с солью, запивая кипяточком, а потом взялись за дело.
Коммунисты и беспартийные сознательно шли на жертвы и лишения, довольствуясь самым необходимым, отдавали свой труд, свои силы на благо Родины. Это было проявлением подлинного патриотизма, высокой сознательности".
Каждый день в разное время то там, то тут появлялся первый секретарь Тульского обкома партии Василий Гаврилович Жаворонков, помогавший коллективам заводов пережить это трудное время. Его видели на станции, в цехах, на погрузочной площадке. Он беседовал с рабочими, давал распоряжения областным и городским учреждениям, связывался с Москвой. Его присутствие вносило успокоение, уверенность, что все трудности преодолимы, эвакуация пройдет успешно. Вместе с военным командованием обком партии принимал меры для прикрытия с воздуха железнодорожной станции и погрузочных площадок во время отправки людей и оборудования. Вражеские летчики вынуждены были сбрасывать бомбы с больших высот, что снижало ущерб от бомбежки.
Организованность и патриотизм проявили в эти дни тульские железнодорожники. Многие работники тульского железнодорожного узла не уходили со станции по трое-четверо суток. Когда требовалось, дежурные и машинисты становились стрелочниками, сцепщиками вагонов, грузчиками. Только через станцию Тула-1 за сутки в среднем проходило до 200 поездов - в три раза больше, чем до войны.
Эвакуация шла круглосуточно. С заводов вывозили все, кроме старья и ненужных станков, обязательно арматуру и вспомогательное оборудование. Даже памятник Петру I и музей оружия забрали с собой туляки. Последний эшелон ушел 30 октября 1941 года - в самый разгар ожесточенных боев на окраинах города. Там сражались бойцы Тульского рабочего полка и милицейских отрядов с передовыми танковыми и моторизованными подразделениями генерала Гудериана.
Эвакуацию на восток осуществляли одновременно с доставкой оружия и войск в действующую армию. Для этого подняли весь транспорт. Перегруженный, он не успевал вывозить людей. Несколько тысяч оружейников уходили из города пешком. Другие ехали к новому месту расположения завода на попутных машинах и, поездах. Директор А. А. Томилин с руководящим составом добирался до оренбургских степей, куда убывала основная часть туляков, тоже на машинах. Неблизкий путь и опасный. Отдельные эшелоны гибли под бомбежками. Около станции Узловая фашисты разбомбили поезд с учащимися ремесленного училища. Налеты вражеской авиации продолжались почти до Тамбова.