Накануне космического хаоса

Стивенсон Саша

— И замечательно. — довольная улыбка блеснула на статном великолепном лице Эрамгедона. — Начинай прямо сейчас.

***

Прошло несколько дней с тех пор, когда Феодосия, Стафана и Пита схватил Даниэлд. Феодосий каждый день терпел унижения, которые выводили его из себя. Глядя на то, с каким удовольствием Вероника и Мариам калечили ни в чем невинных работников дворца, у Феодосия сердце болезненно пульсировало в горле. Не было сил смотреть на эти пытки. Персонал замка настолько напуган, что даже дышать боялся в присутствии Вероники и Мариам. Особенно от того, когда Вероника угрожала отправить всех к Эрамгедону. Феодосий

был готов взорваться от ярости. Он старался бережно выполнять свою работу, которую ненавидел всем сердцем. Но больше его раздражало, что к его труду относились несправедливо! Он сегодня перемыл весь этаж замка грязными тряпками, на которых накопилось много волос и дохлых насекомых, так Мариам, хохоча, опрокинула на пол еду, которую приготовили повара для свиты Императора, и заставила Феодосия заново перемывать, угрожая, что за непослушание отправит его на Кровавую арену. Сжимая яростно губы, кусая их до крови, Феодосий, с трудом заставив себя, перемыл. Но терпеть уже не мог.

Больше всего он ненавидел кормить монстров. Для чудовищ, которых отправляют на арену, выделили целый этаж темницы, где по соседству жил персонал. Каждый день по нескольку раз юноша навещал этих мерзких созданий, от которых изнутри его сковывал страхом, и давал им кормежку. Если чудовища недоедали, могли спокойно откусить любую часть тела. У одного официанта уже случилось такое. Он лишился руки, но Мариам и Вероника в ответ только засмеялись и заставили работать дальше. А когда заметили, как пострадавший официант истекал кровью, отправили его к этому монстру лично. Феодосий не мог тогда уснуть, слушая за стенкой предсмертный крик коллеги и омерзительное чавканье чудовища.

Не выдержав этого кошмара, некоторые слуги решили устроить бунт. Решили заявить, что они не собираются работать в таких условиях. Феодосий присоединился к ним вместе с малышом Денти, с которым теперь проводит время вместе. Но для бунта нужно много народу, а большинство слуг боятся даже подумать о мятеже, заявляя это тем, что революция закончится для них очень плохо…ведь недавно маленький бунт окончился плачевно — всех отправили на арену.

Феодосий и Денти жили в одной камере. Малыш Денти не мог нормально засыпать, слушая страшный храп чудовищ за стеной. Ему было страшно, что монстр выберется наружу и зайдет ему в камеру. Феодосий невинно смеялся и успокаивал Денти, обращаясь с ним так, как когда-то обращался со своим братом Элтоном. Но сам испытывал такие же страхи, как и Денти. Феодосий чувствовал, как бессонница высасывала из него все силы.

— Как ты думаешь, сэр Андрей спасет нас? — спросил в один поздний вечер Денти, прижимаясь к Феодосию.

— Конечно, он нас спасет, — искренне улыбнулся ему Феодосий, чувствуя, как от воспоминаний к Антону сердце горько кольнуло.

Обида сильная терзала его. Если бы он успел только прыгнуть в тот день в портал, находился бы сейчас в другой Галактике, вместе со всеми готовился к миссии…Но он живет здесь, в мрачной холодной камере, ублажает капризы Мариам и Вероники…

Иногда Феодосий ходит к Стафану и в тайне ото всех приносит ему еды. Но Стафан каждый день выглядит все хуже и хуже, медленно сходя с ума. Да и сам Феодосий не может долго разговаривать с ним, иначе получит жестокий удар по спине плеткой Вероники.

В один вечер, когда работа была полностью выполнена и когда Софиан отправилась искать его, Феодосий быстрыми шагами

перемещался по коридору, который являлся самым страшным местом для местного персонала. Картины с изображенными жутких монстров со всех сторон давили на юношу, вызывали сильное чувство тревоги и паники. Феодосий старался не обращать внимания на этих нарисованных чудовищ, но скульптуры у арок заставили парня вздрогнуть. Обойдя страшный коридор, Феодосий направился в сторону темницы, но внезапный всхлип резко остановил юношу.

Феодосий, повернув голову, опасливо осмотрелся. Каждый шорох и звук заставляли его не на шутку перепугаться. Юноша увидел в нескольких шагах от себя темную высокую дверь, которая была слегка приоткрыта. Из огромных панорамных окон дул слабый ветер. За дверью всхлип раздался еще сильней. В нем чувствовалась сильная обида и боль. Ощущая, как мурашки пробежались по телу, Феодосий прислушался к плачу и осознал, что он принадлежит девушке. Посмотрев еще раз на дверь, за которой явно прячется тот, кто нуждался в помощи, и бросив взгляд на лестницу, ведущую в темницу, где вокруг царил жуткий мрак, юноша решил посмотреть, кому принадлежал плач. В этом крыле замка персоналу можно спокойно передвигаться по залу, поэтому Феодосий решил рискнуть и посмотреть, кто нуждался в поддержке.

Тихонечко подойдя к двери, парень приоткрыл ее и осмотрелся. Это была просторная комната с огромным джакузи посередине. Вода потихоньку стекала в трубы, краны издавали глухой звук. Возле скамейки, где разбросано лежали полотенца, на холодном полу сидела девушка. Она скрыла свое лицо руками, прислонившись локтями к скамейке. Горький плач вырывался из ее горла. Глядя на нее, внутри Феодосия что-то сжалось. Он узнал эту девушку и, поняв, что смотреть на ее рыдания не было сил, зашел в комнату.

Его шаги громко раздались в комнате. Прекратив плакать, Оля в испуге бросила взгляд на дверь и, увидев Феодосия, начала дрожать всем телом.

— Ты, ты чего? — Феодосий подбежал к ней и, присев рядом, спросил: — Почему ты плачешь?

Шмыгая носом, Оля начала вытирать ладонями слезы. Ее глаза были очень красными и воспаленными, тело покрыто мурашками и очень сильно дрожало то ли от холода ветра, который ровными волнами тек по комнате, то ли от того, что заставило ее горько плакать.

И присмотревшись к Оле еще раз, Феодосий заметил, что на ее бледном теле блестели красные царапины, на которых выступили алые капли крови, а ноги были украшены синяками страшно-фиолетового и зеленого цветов. На шее обручем тянулась красная полоса, словно ее что-то душило. Кожа на нижней губе у Оли была чуть ли не содрана полностью. Это навело на Феодосия жуть:

— Кто тебя так побил? — слабо спросил он, глядя на нее неравнодушными глазами.

Продолжая дрожать, Оля ответила:

— Э-Эрамгедон…

— Он тебя бил? — испугался Феодосий.

Оля громко сглотнула и произнесла сдавленным голосом:

— Да.

Феодосий громко ахнул. Ему тяжело было представить эту сцену. Он не мог даже в голове вообразить какого это, причинить такие страдания молодой и невинной девушке. Насколько Эрамгедон был отвратительным, что поступил так с ней. Что подвигло его на это, Феодосию захотелось узнать. Но еще больше ему захотелось успокоить Олю — смотреть на ее горькие слезы у него не было сил. Он начал испытывать к себе отвращения, видя, что она плакала и дрожала возле него.