Накануне
Шрифт:
"Арестован"?  -Нет. Кто это?
– Бывший начальник строего управления ВМС РККА, преподавал в Военно-морской академии, профессор. До 1930 года… – Лётчик опускает вниз рычаг автопилота. – Сейчас служит у нас в Управлении ВВС, занимается вопросами морской авиации. Он мой старый знакомый. Недавно написал статью в "Морской сборник" о стратегии развития флота, но её начальник Морских Сил Орлов запретил печатать…
"Старый знакомый, профессор, значит из старой школы. В 30-ом многих бывших убрали из армии и флота по делу "Весна", но Петрова вернули… правда по другой части. Орлова я видел на параде, он, видимо,
– … не мог бы ты передать её товарищу Сталину? "Почему нет? Пусть вождь получает информацию из разных источников".
– Попробую, но его сейчас нет в Москве, так что, до октября не обещаю.
– Спасибо. – Громов достаёт из кармана большой серый конверт и передаёт его мне через проход. – Он не запечатан, можешь прочесть. (Щёлкает тумблером). Второй пилот, занять своё место.
В переднем салоне полно народу: Оля о чём-то шепчется с Орловой, "александровцы" прилипли к окнам. Иду в хвост, там немноголюдно: нахожу свободный отсек, кладу перед собой на стол бумаги и погружаюсь в чтение.
Москва, площадь Дзержинского.
Управление НКВД.
15 августа 1937 года, 21:30.
Берия обосновался в бывшем кабинете Ягоды на третьем этаже в правом углу здания. Его секретарь, незнакомый смуглый парень, увидев меня в дверях, левой рукой хватается за телефонную трубку, а правой – указывает на свободный стул у двери. В приёмной "скучают" человек пять, судя по утомлённому виду – давно.
– Чаганов здесь.
Не успеваю присесть как мне навстречу из кабинета наркома выходит худощавый молодой, смутно знакомый мужчина лет тридцати с зачёсанными назад густыми русыми волосами. Посетители приёмной зашевелились с надеждой глядя на секретаря.
– Товарищ Судоплатов, – кричит он. – подойтите ко мне, распишетесь… Товарищ Чаганов, проходите в кабинет.
Внутри комнаты полумрак, лишь стол замнаркома освещён настольной лампой с зелёным абажуром. Сделав несколько шагов, неожиданно попадаю в крепкие объятия Наума Эйтингона, рукава его заграничного пиджака явственно затрещали под напором бицепсов.
"Берия, Эйтингон, Судоплатов… Ой, неспроста они собрались, чую, полетят скоро пух и перья от наших врагов".
– Здорово, Алексей, вижу-вижу повзрослел, окреп… – по-американски демонстрирует он свои белые зубы.
– Здавствуйте, Леонид Александрович, – по привычке зову его испанским псевдонимом. – мне за вами не угнаться… вам хоть сейчас на чемпионат СССР по гиревому спорту. Берия, кивнув с места, не выходит из-за своего письменного стола, стоящего наискосок в углу между двумя окнами, выходящими одно – на площадь Дзержинского, другое – на Малую Лубянку, и продолжает быстро пролистывать какие-то бумаги. Почувстовав нетерпение хозяина кабинета, занимаем места друг напротив друга за столом, образующим с письменным букву "Т".
– Товарищ Чаганов, – сразу переходит к делу замнаркома. – продолжим наш разговор о вашей Мальцевой: я тут побеседовал с товарищем Берзиным, почитал доклады о том, что произошло в конно-спортивном клубе в Сокольниках и в "Красной стреле"… В общем, товарищ Эйтингон хочет встретиться с ней, посмотреть подходит ли она для выполнения очень важного задания в САСШ. Что скажете?
– Товарищ Берия, – кладу на стол картонную папочку, которую всё это время держал в руках. – у меня
– Интересно, – подозрительно прищуривается он. – какое удивительное совпадение. Давайте-ка её сюда… (принимает папку) слушаю вас.
"Подчинённому всегда лучше первым высказываться первым: чтобы его слова не выглядели как возражение, если они не совпадают с мнением начальства, ну и дать последнему выбрать наилучшее без потери лица".
– Чтобы было понятно откуда возникли эти предложения, товарищ Берия, начну с предыстории: с того, что вверенный мне спецотдел занимается обеспечением засекреченной правительственной связи. Для того, чтобы отказаться от использования в ней иностранной техники при спецотделе было создано Особое конструкторское бюро, которое занялось конструированием новых приборов связи, не уступающих лучшим зарубежным образцам. Такие приборы были в кратчайший срок созданы и на деле, в частности в Испании, хорошо показали себя… Эйтингон согласно кивает головой.
– … Затем, уже по возвращению из Испании, правительство приняло решение о расширении тематики СКБ и, соответственно этому, его научной и производственной базы…
– Это я заметил, проезжал недавно мимо, – Берия отрывается от чтения и качает головой. – размахнулось ваше СКБ, по площади больше нашего управления будет.
– … на что были выделены средства из резервов союзного правительства и города Москвы. – Скромно отвожу глаза в сторону. – В число сотрудников СКБ стали включать заключённых из числа научных и инженерно – технических работников, отбывающих наказание по приговорам Особого Совещания. Число таких работников перевалило за две сотни после ликвидации "Остехбюро" и образования НИИ-20, которое сейчас фактически будет являться филиалом СКБ. Пока НИИ-20 существует только на бумаге, но до нового года, когда пойдёт финансирование, нужно решить вопросы размещения людей, утверждения планов работы и их согласования с военными и наркоматом оборонной промышленности…
Эйтингон внимательно слушает, Берия продолжает читать.
– … Вот с планами по перевооружению армии и флота новейшими образцами радиостанций и связаны мои предложения по операции в САСШ.
– Ты что, Алексей, хочешь секретную радиостанцию выкрасть? – Удивляется Эйтингон.
– Нет, я хочу купить в САСШ заводы по производству таких радиостанций и всех компонентов, которые входят в её состав.
– Зачем для этого операция? – Поднимает глаза Берия. – Были бы деньги… Радиокорпорэйшн продаст всё.
– Не совсем так. – Мягко возражаю я. – Мне нужны новейшие радиостанции и новейшие заводы со станками, автоматами и другим оборудованием. Военные власти или госдепартамент может наложить на такую сделку вето в любое время. Подобные контракты длятся годы (изготовление станков процесс длительный), а прекратить их можно одним росчерком пера.
– Так что ж ты предлагаешь? – Эйтингон явно заинтригован.
– Я предлагаю во время заключения и исполнения контракта, в течении двух-трёх лет, провести в САСШ особые мероприятия, направленные на улучшение в американском обществе отношения к СССР. Детально я это ещё не продумывал, но считаю, что начать надо с какого-нибудь жеста доброй воли, например, передачи в дар американскому народу лекарства от туберкулёза.