Накануне
Шрифт:
Войско зашевелилось, собираясь в дорогу. Снимали шатры, укладывали провизию. Брони и оружие сложили в сани, чтобы идти налегке. Две конные сотни прикрывали отход княжеского войска, готовые в любой момент отразить атаку. Да полусотня пешцов осталась в кольчугах, на всякий случай. В случае чего, крепко встанут они стеной, сдерживая врага, а конные сотни ударят противнику во фланги.
– - Давай, боярин Федор, другую половину, -- потребовал дерзкий боярин.
– - Как урядились, -- согласно кивнул Федор, отсчитывая гривны. -- Держи.
– - Чудно это... -- произнес Жаден, пряча серебро. -- Я ведь правду
– - Отчего? -- боярин искоса посмотрел на него. -- Ты же служил ему...
– - Потому и не хочу. Звери они лютые... -- честно признался Жаден.
– - Ты и сам такой, -- усмехнулся Федор.
– - Так, то я... -- согласился боярин. -- А люди мои, что волчата перед матерым волком. Князь Ярослав собрал лучших мечников... Служить ему выгодно.
– - А что ты тогда отъехал от князя, раз выгодно?
– - Не твое дело, -- злобно ответил боярин.
– - Значит, опять отъезжаешь? -- спросил Федор.
Жаден презрительно усмехнулся.
– - Я в своем праве, -- ответил он.
– - И куда поедешь? -- добродушно спросил боярин Федор. -- Сейчас многие разбегутся от князя.
– - Князей на Руси много, -- пожал плечами боярин. -- Добрый меч лишним не будет.
Когда ближний боярин черниговского князя ушел, Жаден подозвал верного человека и зашептал на ухо:
– - Скачи к князю Даниилу. Скажи боярин велел кланяться. Скажешь бояре черниговского князя ратиться не желают и многие готовы отъехать.
Со смотровой площадки тридцатиметровой башни, на сборы черниговцев мрачно взирал сам киевский князь. По случаю был он облачен в воинские доспехи, на перевези висел старый добрый меч князя. Алое шитое золотом и подбитое мехом княжеское корзно и золоченый шелом с медвежьей личиной делали его приметной целью для черниговских лучников, но никто даже не думал стрелять в князя. Рядом с князем стояли два его ближних боярина и галицкий боярин Глеб Зеремеевич.
– - Уходят, паскудники. Ей, уходят с награбленным, -- кипя негодованием, прорычал Владимир Рюрикович.
– - Дозволь, княже, ударить, -- сказал один из его бояр, поворачиваясь лицом к князю.
– - Мы их сомнем, -- с воодушевлением поддержал товарища другой.
– - Отлично сказано, Ивар Юрьевич, -- раздался за их спиной хриплый голос.
Это произошло настолько неожиданно, что даже Глеб Зеремеевич слегка вздрогнул, а бояре князя чуть не подпрыгнули. Они обернулись, бросая злобные взгляды на стоявшего на последней ступеньке лестницы дружинника. Мирослав в отличии от бояр не был вооружен, но под суконным кафтаном он всегда носил кольчугу франкской работы тонкого плетения. Говорят, что взял он ее в поединке с одним франком, считавшимся до встречи с волынянином непобедимым бойцом. Князь поморщился недовольно. Он сильно недолюбливал этого дружинника. Если галицкий боярин Глеб Зеремеевич происходил из знатного галицкого рода, то Мирослав был из худородных волынян, душой и телом преданный князю Даниилу.
– - Смять можно то, что сминается, а этих - не сомнешь, -- с издевкой сказал Мирослав. -- Возьмут тебя в копья и мечами порубят...
– - А я смерти не боюсь, -- ответ Ивора Юрьевича содержал открытый вызов.
– - Ну и дурак, -- хмуро буркнул Мирослав.
– - А вдруг это ловушка? -- задумчиво произнес Глеб Зеремеевич, которому его князь настрого запретил губить людей, ограничиваясь простой поддержкой киевского союзника, просто фактом своего присутствия в Киеве.
Владимир отвернулся, что бы никто не увидел, как ненависть скривила лицо князя. Он киевский князь, а должен подчиняться худородному мечнику! Более того, задабривать его и других бояр Даниила. Глеб Зеремеевич получил от князя коня в подарок, ткани дорогие и серебра не мало. Тот же Мирослав одарен был щедрою рукою.
– - Не надо ссориться, -- миролюбиво предложил князь. -- Подождем прихода воев Даниила.
По случаю снятия осады и ухода черниговцев восвояси, киевский князь проставился народу - поил медами и брагой, кормил за свой счет. Дружинники пировали в княжеском тереме, куда пригласили также князя Даниила и его бояр и ближних людей, которые в массе своей происходили из худородных. Владимир Рюрикович старался задобрить своих бояр из старшей дружины, а также заручиться поддержкой земских бояр и именитых людей.
Казна княжеская на глазах опустела. Мало того, что пришлось кормить и поить три сотни галичан, так теперь еще по договору с князем Даниилом надо было снабдить продовольствием остальное его войско и выплатить князю приличную сумму. Даниил потребовал по 4 гривны на человека в боярских полках и по 5 гривен своим дружинникам. Сыну киевского князя пришлось согласиться на условия Даниила и отцу ничего не оставалось делать, как утвердить их.
Князь притворно улыбался, одаривая на пиру галичан из сотни Глеба Зеремеевича и других земских бояр. Злость на себя, на свою скупость, распирала нутро князя. Не хотел тратиться на свою дружину - теперь швыряет серебро наемникам. Он специально задабривал галичан, обойдя богатством подарков двор Даниила. Но не забывал он и своих бояр - одаривал щедро. Младшая дружина тоже не была обделена вниманием - князь одарился на славу.
– - Слава нашему князю! -- в пьяном угаре кричали отроки.
Старшая дружина превознесла здравницы не менее усердно, но бояре уже знали о задумке князя и дали свое добро княжескому начинанию. Оставалось возбудить алчность у галичан и уговорить Даниила присоединиться к походу.
– - Я заплатил тебе, -- уже который раз укорял Даниила Галицкого киевский князь.
Князь Даниил с аппетитом поедал жаренное мясо, запивая дорогим вином из княжеских погребов. Он для себя давно решил, что примет участие в походе на Чернигов, но пока не соглашался, набивая цену.