Наказание мое

Судакова Алена

– За что?

Женя никак не могла понять, почему Стас медлит? азве он не видит, что она просто-таки горит от желания? Еще минута-другая и от нее останется один пепел. Пепел желания! Красиво!

– Да чтo же ты все время смеешься?..

– Мне вдруг на ум пришли стихи. – Женя облизнула сухие губы и с выражением прочитала несколько стихoтворений Андрея Белого.

Она бы читала и дальше, но Стас закрыл ее рот поцелуем:

– Ты меня убедила!

– А я вообще оч-чень убедительная женщина!

ГЛАВА 16.

МЕСТЬ НА ДЕСЕТ

По телу разливалась приятная усталость.

Женя довольно потянулась, до хруста в суставах, резко выдохнула и замерла. Одеяло само собой поползло на соседнюю сторону. Да нет, не само... Женя проследила за ним, пока не уткнулась взглядом в знакомые широкие плечи. что Вершинин делает в ее постели? олый?! Потянув за уголок одеяла, Женя убедилась, что так оно и есть - голый! Да и на ней одежды не больше. И как это называется? Галлюцинацией? Но глюк не дышит, не сопит и не ворочается во сне. И не пахнет Вершининым!

Растолкать его немедленно и выяснить, что происходит! Как враг попал на ее территорию? Что было между ними ночью? Нет, последний вопрос она задавать не будет - и так все ясно. До такого изнеможения ее может довести только Стас!

Женя потянула на себя одеяло, Стас сжал угол и никак не хотел отпускать его. Не сверкать же перед ним голыми прелестями! Это как положить голову в пасть голодному льву!

Поискав халат и не найдя его, Женя со всей силы пихнула Вершинина по заду коленом. Стас что-то промычал в ответ.

– Хватит спать, Вершинин, немедленно просыпайся!

Бросить бы в него что-нибудь, но под рукой ничего не оказалось.

Стас зашевелился, недовольно заворчал и стукнул Женю по ноге, упиравшейся ему в зад.

– Клеопатра проснулась и требует жертвы, – разобрала Женя.
– Можно жертва ещё немного поспит?.. Нет? Ладно...

Он перевернулся на другой бок и теперь лежал к ней лицом.

– Какая ты красивая сейчас.

Он пожирал жадным взглядом ее грудь, которую Женя попыталась закрыть скрещенными руками. Этот жест только рaззадорил Вершинина: в голубых глазах вспыхнул и заметался серебряный огонь. Женя могла представить, какие фантазии роятся в его голове. Ну, ему же хуже!

– Вершинин, объясни мне, почему я просыпаюсь и нахожу тебя в своей постели... голого?

– м... Видишь ли, – он лег поудобнее, подпер щеку ладонью, - в одежде заниматься любовью неудобно - мешает.

– Сволочь!
– коротко бросила Женя.

Не хотелось краснеть и показывать наглецу, что он смутил ее. Только поздно: щеки полыхали огнем.

– Не понимаю, почему ты винишь во всем меня? – он откровенно смеялся над ней.

– Хочешь сказать, что ты ни в чем не виноват? – возмущенно прохрипела Женя.

– На этот раз ты не ошиблась.

– Ну, знаешь ли!..

Женя резко выпрямила ногу и по сдавленному вскрику поняла, что

попала туда, куда нужно.

– Ты что, покалечить меня хочешь?
– Стас едва терпел боль, свернувшись клубком.

– Это тебе за вранье!

– Какое вранье? – мычал он. – Мне позвонила Полина и сказала, что ты не отвечаешь. Я понятия не имел, что ты больна! мне сказали, что ты просто перенервничала.

– А почему кто-то должен тебе об этом говорить?
– возмутилась Женя.
– Мы с тобой чужие люди, между нами нет ничего общего.

Если не считать того, что всю ночь они занимались любовью и лежат в одной постели.

– Я пришел посмотреть, все ли с тобой в порядке.

Его горячая ладонь накрыла живот.

– И случайно упал в мою кровать!
– съязвила Женя, шлепая его по руке.
– Ты воспользовался ситуацией. Наверное, мне было очень плохо, раз я ничего не помню.

– Я же не знал, что болезнь обостряет сексуальность. Ты набросилась на меня как фурия, - насмехался Стас.

– Набросилась?! ще скажи, что я тебя изнасиловала!

– Мoжно сказать и так ...

Вторая выпрямленная нога оказалась менее точной, но Стас свалился на пол и лежал на ковре, хохоча. Ему еще смешно!

Женя сдернула простыню, завернулась в нее, как в тогу,и свесилась с кровати.

– Учти, Вершинин, просто так тебе это с рук не сойдет! Ты приходишь сюда ак к себе домой.

– А разве это не так?

– По-моему, в нашу последнюю встречу мы все решили.

Женя была уверена, что он не раз думал о том, что тогда произошло, перебирал каждое слово, корил себя за несдержанность, хотел все изменить. В этом был весь Стас.

А ее переживания вылились в нервный срыв.

– Был ли тот разговор вообще? – огорошил ее Стас.

– То есть?
– нахмурилась Женя.
– Ты серьезно?

ни по-прежнему лежали на месте: она на кровати, он на полу, закинув руки за голову.

– Серьезнее некуда, – подтвердил он. – Я метался по двору, не находя дороги, наорал на мать. Бабка назвала меня "оглашенным".

сли сравнить, с ней происходило то же самое. Женя закусила губу, чтобы не признаться в этом.

– Я так до конца и не разобрался, чтo это было: обиженная гордость или спектакль для дурака?

Слушая его, Женя уткнулась лицoм в перину.

– Зачем ты меня гнала? Не хотела прощать или там было что-то еще? Женька?..

Она почувствовала, что Стас сел, опустил подбородок на сложенные на краю кровати руки и теперь смотрит на нее. И врать под этим пристальным взглядoм было нелегко.

– Стас, не начинай все сначала. Да, я обиделась! И никогда тебя не прощу.

Превратиться бы сейчас в улитку и спрятаться глубоко в домик,из которого ее никто не достанет, особенно Вершинин. А его голос отдавался в каждом уголе ее тела, заставлял сжиматься сердце и метаться душу.