Наказание за жизнь

Бриньон Луи

– Господи, Виктор…ты жив?! – Стивен даже не пытался сдержать слёз.

Он нащупал руками лицо Виктора, а в следующее мгновение начал высвобождать его, перекладывая и отодвигая тела.

Томительные минуты проходили одна за другой, но вот Стивен освободил друга настолько, что смог обнять.

– Ты всё ещё жив! – шептал он, не выпуская Виктора из объятий. – Я надеялся, надеялся…Господь не оставил меня…

– Где…я?

– В колодце. Здесь много наших солдат. Потерпи… немного… – он обхватил Виктора под мышки и начал медленно вытаскивать.

– Выйти

мы не сможем, пока здесь находятся французы, но надежда есть. Я слышал, как они разговаривали между собой. Судя по всему, у них дела плохи. А раз так, скоро здесь будет наша армия. Надо всего лишь немного потерпеть.

Виктор не мог пошевелиться. Он только стонал.

– Где болит? – очень тихо спросил Виктор.

– Везде…спина горит…

– Придётся потерпеть до утра. Сейчас плохо видно. Как бы не сделать хуже…прости меня, Господи. И вы простите, храбрецы…даже в страшном сне не смог бы представить, что буду ходить по телам моих товарищей,…простите меня, простите…и да упокоит Господь ваши души!

Стивен приподнял Виктора, прислонил его спиной к стенке колодца, потом сел рядом и обнял:

– Потерпи, немного потерпи. Скоро мы выберемся. Держись, только держись, – шёпотом повторял он, – осталось совсем немного…

Они сидели, обнявшись, в колодце и были счастливы, потому что всё ещё оставались в живых.

– Стивен… – прерывисто прошептал Виктор, – помнишь…как мы напугали священника?

– Когда мы через дымоход выкрикивали проклятия? Помню. Он был пьян и решил, что это Господь наказывает его за грехи, оттого и выскочил в одной ночной рубашке. Меня матушка потом очень долго ругала. Я спасся лишь благодаря заступничеству Алайи.

– Помню…глаза как у гнома…маленькие…

– Нет. Она щурится, когда злится, и тогда они становятся маленькими. Глаза у неё синие как небо. Четыре года не виделись. Она у меня всегда красавицей была. От женихов, наверное, отбоя нет…вернёмся и вместе выдадим её замуж. Пообещай мне, Виктор… – ответа не последовало. – Виктор! – тихо позвал Стивен. – Ответа снова не последовало. Он очень осторожно отстранился, взял его за плечи и легонько затряс.

– Аннабель… – раздался мучительный шёпот, – никогда…не увижу…её. Она меня ждёт и…расстроится…

– Ты о своей невесте, – догадался Стивен. Он снова обнял Виктора. – Скоро ты её увидишь. Очень скоро…осталось совсем немного потерпеть. Утром наша армия будет здесь. Отвезу тебя… – Стивен замолк и насторожился. Где-то очень близко послышалась французская речь.

Выстрел…он раздался внезапно. Стивен обнял Виктора и крепко прижал к своей груди. Ещё выстрелы. Они звучали снова и снова.

Виктор чувствовал, как дёргается тело друга и слышал голос, который с каждым мгновением слабел…

– У них кроме тебя никого нет…не оставляй их…не оставляй…

Выстрелы прекратились. Виктор позвал Стивена, но ответа не последовало. До самого утра он звал друга, но тот так и не откликнулся.

На следующий день на ферму вошли передовые

части английской армии. Весть об ужасном преступлении разнеслась мгновенно. Двое добровольцев сразу спустились в колодец. Первое, что они увидели – были два сплетённых тела. Стивен так и не разжал свои объятия. Их подняли вместе, думая, что оба мертвы. И только наверху обнаружили, что один из них всё ещё дышит. Его сразу же отправили на подводе в госпиталь, и начали вытаскивать остальных.

Глава 3

Город Бедфорд. Графство Бедфордшир. 24 июня 1815 года

Небольшой провинциальный городок Бредфорд в то субботнее утро выглядел празднично. Обычно пустые главные улицы города Тависток, Дейм Элис, Фостер Хилл Роуд и Святого Петра, заполнили местные жители. Они, подобно руслам реки Уз, на которой и стоял город, стекались к месту пересечения всех четырёх улиц. Здесь, на центральной площади, перед собором Святого Петра, людские потоки объединялись в одну восторженную толпу, которая прославляла великого полководца за блистательную победу в битве при Ватерлоо.

– Слава герцогу Веллингтону! – то и дело слышались восторженные крики, которые тут же подхватывали все.

Люди радовались, смеялись, а порой даже плакали от счастья. Для некоторых из них весть о победе английской армии означала конец войне. А это означало возвращение домой их братьев, отцов, сыновей и мужей. Зловещая тень Наполеона, много лет нависавшая над Европой подобно Дамоклову мечу, уходила навсегда в небытие.

Праздничные торжества только начинались, когда на углу улицы Харпур появилась юная особа восемнадцати лет с двумя плетеными корзинками, полностью заполненными румяными булочки.

Башмачки, надетые на миниатюрную ножку, то и дело отбивали неторопливую дробь по мостовой. Из-под белого чепчика, который она носила всегда, выбивалась прядь каштановых волос. Живые глаза, то и дело двигались с беспокойством в разные стороны, но потом замирали, излучая одухотворённость, совсем не свойственную продавщицам хлеба. В эти короткие мгновенья мысли её уносились далеко от Бедфордшира.

Ни простенькое платье с белым фартучком, ни корзинки и самый что ни на есть недорогой головной убор, не могли умалить её очарования, которое в полной мере отражали нежные черты лица.

Алайя Гибни, так звали девушку, каждое утро шла на овечий рынок, который находился по соседству с площадью Святого Петра, и продавала там булочки, которые пекла её достопочтенная матушка, Мэри Гибни. Эти булочки являлись единственным источником дохода. Они помогали им выживать в это тяжёлое военное время.

Алайя по отцовской линии принадлежала к старинному дворянскому роду. Её покойный батюшка полностью разорился, оставив им в наследство лишь маленький домик на окраине Бедфорда и кучу долгов. Помощи ждать было неоткуда. Единственный родственник, дядя по материнской линии Леви Ферридж, сам едва сводил концы с концами. Работа адвоката в маленьком городке не приносила ощутимой прибыли.