Наказать Грейнджер или дочь Малфоя

Irmel

«Наказать Грейнджер».

Время шло, боль и обиды накапливались, я научился не замечать ее. Ее образ преследовал меня только по ночам. Но даже там, в моих снах, она не принадлежала мне, она смеялась надо мной со своими дружками. Мой разум был жесток со мной, он помогал отдалить от меня любимую, возненавидеть ее.

Слизеринцу казалось, что он задыхается:

— Простить, говоришь, можно все? А смерть любимого?

Эбигейл ошеломленно смотрела на отца.

— Я убил его.

Гриффиндорка переменилась в лице.

— Она до сих пор не знает, что он был предателем …

Драко собирался продолжить, но вовремя осекся. Близится годовщина победы. Накануне выйдет сенсационная статья, обличающая Рона Уизли. Скажи он еще слово, и, увидев заголовки, его девочка обо всем догадается, сопоставив факты.

Хотел бы он видеть лицо Грейнджер, когда она узнает о том, что именно Уизли вел двойную игру, именно этот слюнтяй предал Поттера. Простаку удалось обхитрить всех. Но после того, как они с Лордом не договорились о положенной сумме галлеонов, алчность сгубила рыжего. Он стал бороться против Лорда, уверенный в том, что выйдет победителем. Страшно представить, что могло бы быть с Грейнджер, она ведь доверяла ему. Драко не сомневался, что Уизли мог пожертвовать Гермионой ради собственной шкуры.

Да, в момент смерти Уизли, девушка была в плену Малфоя. Но Драко был уверен, что у него безопаснее, несмотря на то, что он сам истязает ее. Ведь это другое, к этому она была готова, мерзкому слизеринцу гриффиндорка не доверяла никогда. Не верила в его чистые намерения, в искренние слова, строки.

«Новость взорвет Волшебный мир».

— Тебя же заставляли убивать, это была война.

— Нет, Эбби, я не белый и не пушистый.

Я винил ее за то, что она не поверила мне. А ведь она была права, я не умел любить. Я научился любить только тогда, когда появилась ты.

— Не верю, папа, папа это же … — девочка запиналась, из ее глаз покатились слезы.

Отец подошел к дочери и осторожно стал вытирать ее слезинки.

— Не плачь, — он сел рядом, обнял, и стал убаюкивать ее как в детстве. — Маленькая моя.

Давно его девочка так не дрожала.

— Но почему ты не сказал ей правду?

— Это была месть, — его голос стал ниже. — И самого страшного я тебе не рассказал.

Эбигейл хотела и не хотела слушать продолжение исповеди.

Драко схватился за голову:

— Я убил бы любого, кто посмел нанести тебе часть моего наказания. Размазал бы, такие ублюдки не достойны жизни.

— Папа …, ты … я не верю, ты хороший, ну ошибаются все, я не верю, что ты мог что-то … я не … — девушка была близка к истерике.

— Я хотел убить ее.

В его глазах было столько отчаяния и боли, девочка отгоняла от себя жуткие образы.

Папа, ее папа.

— Я измывался над ней …, насиловал.

У Эбигейл закружилась голова, она не верила. Ее идеал рушился на глазах. Любимый, обожаемый, такой нежный и заботливый папа. Гриффиндорка не верила.