Наколдованная любовь
Шрифт:
— Пин страйфон дайле пи митиаре ну дин шареилекиль от кик!
Потом простер руку по направлению к Оле. Та, не отрывая расширенных от ужаса глаз от страшного и странного мужика, вслепую завозила рукой по полу, наткнулась на массажную щетку, которую сшибла со стула при отступлении, и запустила ею в рыцаря.
Воин легко поймал вещь в полете, восторженно выдохнул, прижал на секунду к губам и воодушевленно продолжил:
— Лин страй ливмай сеа э дине корт!
Клинок, извлеченный из ножен в такт вдохновенным словам, едва не довел девушку до падучей, она снова зашарила вокруг, лихорадочно ища, чем еще запустить в преследователя. Сдернула с батареи полотенце и швырнула
Ольга наконец перестала визжать и теперь тихо поскуливала, не зная, что еще выкинет этот безумный, а ну как ткнет ее своим большим ножиком, и конец цыпленку…
Запахло жареным. Очень жареным. Почти пригоревшим.
— Котлеты! — ахнула Олька, резко оборвав скулеж.
Пользуясь тем, что чокнутый мужик, неизвестно каким образом оказавшийся у нее в квартире, временно затих, девушка вскочила на ноги и понеслась на кухню, не зная, что делать раньше: баррикадироваться, вызвать по мобильнику полицию или спасать ужин.
Поскольку топота преследователя за спиной слышно не было, Оля первым делом метнулась к плите, выключила газ и лопаточкой пошвыряла котлетки в мисочку. Потом заозиралась, пытаясь сообразить, куда зашвырнула вчера мобильник.
— Эн дайли пи, йя андит поли шва! — раздалось у дверей.
Девушка подскочила, жалобно пискнула. Шагов мужика не было слышно. Каким образом он умудрялся перемещаться столь бесшумно, размышлять было некогда. Оля вновь принялась сражаться не на жизнь, а на смерть. Подцепив лопаточкой еще шкварчащую жиром котлетку, метнула ее в лицо маньяка. Тот, продолжая зачем-то одной рукой держать щетку и полотенце (ладно, хоть меч убрал), поймал снаряд, принюхался и отправил в рот целиком. Заглотнул не жуя. По лицу расползлась блаженная улыбка, вызвавшая у перепуганной девушки переключение каналов мышления с чистой паники на недоуменное подозрение: «Может, этот тип очень голодный и просто кушать просит?»
Осторожно поддев вторую котлету, Оля кинула ее маньяку. Тот сглотнул и эту подачку, выдав:
— Вельшме энерага дин!
— Ешь, если хочешь, все и уходи. — Девушка ткнула пальцем в миску с оставшимися котлетами и быстро попятилась.
Ноги наткнулись на маленькую табуреточку, на которую Оля садилась, когда чистила картошку. Тапок угодил в щель между ножкой стола и металлическим стулом. Равновесие было безнадежно потеряно. Бедолага полетела, целясь головой в батарею. Но трепещущее тело не врезалось в горячий металл, маньяк оказался быстрее. Каким-то огромным прыжком преодолел отделяющее его от жертвы расстояние и сграбастал Олю в объятия. Этого для перенапрягшейся психики девушки оказалось достаточно, и она потеряла сознание. Ольга уже не слышала, что из зеркала раздался крик, который, обладай землянка знанием таравердийского, расшифровывался бы так:
— Ламар! Рыцарь Ламар! Быстрее, возвращайся, врата между мирами закрываются!
Зато сам рыцарь призыв расслышал превосходно и, подцепив со стола свободной парой пальцев миску, ломанулся назад к зеркалу. Успел вовремя! Ламар прибыл в Зал для размышлений, не выронив ни единого предмета из «законной добычи»: щетки, розового полотенчика, беспамятной девы об одном тапке и свежих котлет.
Очнулась Оля то ли от свежего мятного запаха, то ли от горячих поцелуев, которыми осыпали ее пальчики, отчего приятное щекотное тепло
— Она моя невеста! Я женюсь! — настаивал первый, подозрительно знакомый голос, не прерывая восхитительных поцелуев.
— Остынь, Ламар! Я тебе уже десять раз повторил, это только чары! Коренус во всем признался! — раздраженно вещал чей-то баритон в такт легким шагам справа. — Сейчас девушка очнется, и мы во всем разберемся!
— Не чары то! Я истинно сердце свое и меч к ногам возлюбленной положил! — заупрямился первый голос и сердито рявкнул почти над ухом Ольги: — Не трогай мясные шарики — подношение девы!
Кто-то слева икнул и пробормотал с явно набитым ртом:
— Извини, рыцарь, я задумался над сутью наложенных чар и…
— И слопал Ламарово подношение, — хохотнул баритон и деловито посетовал: — Лучше б ты на деву чары наложил, чтобы она не визжала, когда проснется, и речь нашу понимала. А то девица столь кричать горазда, впору вместо пожарного колокола на башне ставить, я едва не оглох!
— Уже, мой принц, чары спокойствия я на браслет-посредник наложил и деве на руку надел, — виновато прочавкал икавший, который оказался способен не только лопать котлеты, но и продуктивно работать.
— Эй, Ламар, прекрати лобзать пальцы девы и отойди подалее. Никакие заклятия не помогут, если она очнется и вообразит, что ты девичьей плотью пообедать собрался. Я бы, на тебя глянув, точно так и решил! — командным тоном не то в шутку, не то всерьез предложил тот, кого именовали принцем.
Рядом послышалось сердитое ворчание, похожее на рев разбуженного медведя, но целовать пальцы прекратили и отодвинулись, если верить едва уловимому движению воздуха.
Ольга с опаской приоткрыла сначала один глаз, а потом и второй. Она лежала на диванчике с высокой спинкой в совершенно незнакомой здоровенной комнате с настолько роскошной мебелью, что создавалось впечатление, будто ее всю перетащили сюда прямиком из Эрмитажа вместе с картинами, паркетом, люстрами и гобеленами. В распахнутые настежь окна лились птичий щебет, запах мяты и роз.
В кресле близ диванчика сидел старичок в фиолетовой рясе с поясом, кажется, сплошь состоящим из мешочков и скляночек. Жидкая беленькая бороденка и вислые усики при почти лысой черепушке делали его похожим на печального толстого козлика. Только вместо травы «козлик» схарчил котлетку, а сейчас тайком облизывал пальцы и жадно косился на миску, стоящую на низком столике, где оставалась еще парочка «мясных шариков».
Худощавый красавец-блондин, обряженный так, будто собрался на маскарад в тот самый Эрмитаж или на съемки исторического кинофильма, изучал Олю со смесью тревоги и любопытства. Кстати, юноша настолько сильно смахивал на Арамиса из старого фильма про «Трех мушкетеров», что Ольга поискала взглядом камеры и режиссера. Не нашла, зато уперлась глазами в квартирного маньяка.
Черноволосый загорелый мужчина баскетбольного роста с комплекцией боксера среднего веса взирал на девушку так жадно, будто это она была котлеткой в миске, а он — месяц не кормленым псом. В руке у ненормального по-прежнему виднелась ее щетка для волос, а на плече оказалось повязано розовое полотенце.
Наткнувшись взглядом на маньяка, Оля поджала ноги и сгруппировалась в уголке дивана. А куда бежать, если ты понятия не имеешь, где оказалась, а из доступных средств самозащиты имеется только мягкая тапочка на правой ноге, которой и комара-то не прихлопнешь? Но, что странно, приступа обычного панического ужаса не накатило, только опасливые мурашки бежали по спине, и ужасно чесался нос.