Налейте бокалы, раздайте патроны!
Шрифт:
— Фу ты, черт, привидится всякая мерзость, — глубоко вздохнул он.
В последнее время генерал чувствовал, что из-за всевозможных треволнений у него уже стали сдавать нервы.
В дверях появился адъютант.
— Ваше превосходительство, — сказал он четким и в то же время чуть развязным тоном. — Капитан Смирнов доносит, что на участке противника замечено движение. Прибывают новые части, и, похоже, противник готовится к каким-то действиям.
— Очень интересно. А на втором? — вяло поинтересовался генерал.
— И на втором… — на мгновение замялся адъютант, —
— Прекрасно, — с сарказмом резюмировал Жилинский. — На двух участках аналогичные действия. Возможно, кому-то кажется, что я обладаю даром предвидения. Однако создатель такими талантами не наделил меня. Я будущее не предсказываю и духов вызывать не умею. С Малютой Скуратовым и фельдмаршалом Суворовым по вечерам разговоры не веду. Уж извините-с!
В половине второго ночи был созван военный совет. Ренненкампф заявил о том, что в сложившейся ситуации лучше всего разделить силы.
— Мое предложение, ваше превосходительство, заключается в следующем. Вы позволите?
— Да-да, Павел Карлович, говорите, мы вас слушаем, — кивнул генерал.
— Так вот, обобщая все вышеизложенное, суммирую информацию. Вместо одного участка прорыва мы получили два. Причем оба из них указаны в сообщениях, поступивших от наших людей. Не доверять им мы тоже не можем. Не так ли?
— Продолжайте, продолжайте, голубчик.
— Так вот. Поскольку более точной информации мы, к сожалению, не имеем, то наиболее правильным вариантом наших действий была бы подготовка и к одному, и к другому варианту развития событий.
— И что же вы предлагаете? — с ироничной улыбкой вопросил Жилинский. — Мгновенно перемещаться то туда, то сюда? Так, что ли? Я бы и рад, но, к сожалению, у меня нет в распоряжении ковра-самолета. Если бы подобный существовал, да еще и соответствующих размеров, тогда — пожалуйста. А в данном случае ничего не выйдет.
Генерал был в крайней степени раздражения, поэтому колкости невольно срывались с его языка.
— Ну зачем же? — с мягким укором сказал Ренненкампф. — Мы должны разделить силы.
— Разделить? Да нечего нам сейчас делить. У нас нет таких возможностей. В случае равномерного распределения сил противник легко прорвет нашу оборону, — возразил командующий, багровея. Он расстегнул душивший его воротничок.
Прения продолжались.
Генерал прикрыл глаза, слушая оживленные споры. Чудовищно болела голова — от усталости, напряжения и непонимания ситуации.
— А что, по-вашему? Сконцентрировать все силы и не в том месте? Тогда наш провал уж точно будет обеспечен.
Самсонов долго копался то в одном, то в другом кармане, пока наконец не вытащил большой измятый платок, чтобы вытереть лицо и шею.
— Однако жарко здесь, — как-то некстати произнес он.
— Как хотите, господа, но принимать скоропалительные решения — вещь опасная и приводящая к самым печальным последствиям, — высказал свое мнение Орановский. — Следует все выяснить, послать запросы нашим людям…
— Куда послать? Как послать? — иронически усмехнулся Жилинский. — Как это вы себе представляете?
— Да-а, — протянул Самсонов. — Идиотская ситуация.
Как
— В общем, господа, ситуация весьма неприятная, — наконец заявил он, расправив горстью усы. — На данный момент ни тот, ни другой вариант не кажутся мне единственно правильными. И отдать предпочтение какому-то одному из них мы не можем. Слишком мало информации. Конечно, будь у нас больше войск, мы сумели бы приготовиться к обороне на двух участках.
— Но резервных войск нет, — с унылым видом пожал плечами начальник штаба.
— Вот именно, о чем и идет речь, — карандаш в руке Жилинского медленно перемещался по карте. — Те войска, которыми оперируем мы сейчас, выполняют свою непосредственную боевую задачу, и ничем, так сказать, лишним мы не располагаем. Да и вообще сообщение между частями оставляет желать лучшего. Наше стремительное наступление принесло, безусловно, много пользы. Мы продвинулись на значительное расстояние. И если две наши армии сомкнутся вот здесь, — ткнул он карандашом в карту, — то последствия станут для противника катастрофическими. В таком случае путь на Кенигсберг практически открыт. Однако, как это часто случается в подобной ситуации, наши тылы не могут угнаться за войсками.
— Как все-таки быстро бегают наши чудо-богатыри! — не удержался, чтобы не съязвить, полковник Зверев — высокий сухой офицер с всегдашней, будто приклеенной улыбкой. — И ведь бегут вперед, а не назад.
— Тяжело им, обозникам, приходится, — поддержал его Рыбка. — Вся тяжесть войны, можно подумать, ложится на них.
— Ну, не будем сейчас острить. К сожалению, ранее часто подобное происходило во время наших походов, о чем мы знаем из военной истории, — вздохнул Жилинский. — Причина многих поражений великих полководцев в том, что базы не поспевали за войсками. Оторванность от тылов никогда ничем хорошим не оканчивается.
— А ведь немцы подобной проблемы не знают, — кашлянул Самсонов. — У них отставаний не бывает. Возьмите любую войну, будь то сегодня или триста лет назад, все работает как часы — и передовая, и тылы.
— Ну, вы сравнили, батенька, — хмыкнул командующий. — Масштабы Германии… Да что Германии — Европы и наши. Ведь это же небо и земля! Если бы Россия имела такой клочок земли, который занимает любая европейская страна, то и говорить не о чем.
— Э-э нет, не скажите, — возразил собеседник. — Дело ведь не только в этом. Германии, особенно здесь, вокруг Кенигсберга, за последние годы удалось создать эту самую инфраструктуру на высшем уровне. Вы только посмотрите — сеть железных и шоссейных дорог такова, что позволяет перебросить практически в любую часть Пруссии нужное количество войск за ограниченное количество времени. Разве у нас наблюдается подобное? Нет и еще раз нет. Мы все надеемся на наше знаменитое русское авось. Надеемся, что солдаты-молодцы грудью станут на защиту России-матушки…