Налог на недвижимость

Певзнер Керен

– Вы думаете - это Денис? Это он?
– я не могла выговорить слово "убил".
– Я не верю, что он мог такое сделать, - твердо сказала я.
– Я знаю его, он не такой человек.

– Невозможно сказать со стопроцентной точностью. Ваш друг не привлекался к ответственности, поэтому его отпечатков пальцев в полиции нет. Наши работники сняли отпечатки в номере, где была задушена Бармина. И если они совпадут...

– То это будет лишь означать, что Денис был там, - я не дала ему договорить.

Борнштейн поморщился:

– Мы должны найти

его, Валерия, - сказал он с нажимом.
– Убита гражданка другого государства, человек, который был вместе с ней в последние дни, исчез. Что прикажете делать? Не искать его только на основании вашего заявления, что он не такой, что он хороший и любит маму. Мы все любим маму, но дело каждого, не совершавшего преступления, но знающего что-либо об этом - придти и рассказать полиции все, что он знает, а не позорно бежать.

Я молчала, совершенно оглушенная от свалившегося на меня известия и мне нечего было возразить на совершенно справедливые слова следователя по особо важным делам.

Я поднялась из кресла.

– Спасибо, Михаэль, что согласились принять меня. Я пойду. Мне нужно многое обдумать.

– Держите меня в курсе, Валерия, - он проводил меня до дверей.

Выйдя от него я сразу же позвонила Элеоноре, но ее не было дома. Решив перезвонить ей при первой же возможности, я вернулась домой и взяв Дарью на пляж, долго ходила вдоль кромки воды, пытаясь понять ситуацию. Но так ничего и не поняла.

x x x

Маркиза Помпадур говаривала: "Я должна переспать это решение." Когда мы с Дашкой наконец-то вернулись домой, было около одиннадцати часов. Я хотела немедленно звонить Элеоноре, но остановила себя - ничем это Денису не поможет, а она не будет спать всю ночь.

А пока не спала только я. Ворочаясь в постели, я обдумывала разные способы решения проблемы, свалившуюся на Дениса, на его мать и косвенно на меня.

Прежде всего нужно понять, куда он мог деться с места преступления. Если, конечно, его не забрали сами преступники. Только он бы остался жив! А если Денис сбежал, увидев труп, что, конечно, не делает ему чести, но сейчас не время судить, то где он может спрятаться? Израиль - это не бескрайние просторы матушки России. Значит - друзья. С кем я знакома из его друзей? Практически ни с кем. Когда я была с Денисом, то считала всех его знакомых досадной помехой. Нам никогда не было скучно вдвоем, всегда находились темы для разговоров, а если уставали говорить, то... Все было замечательно, только вот кому сейчас звонить и где его искать?

Под утро мне все же удалось заснуть. Я бы еще спала и спала, но резкий телефонный звонок заставил меня разлепить веки.

– Алло, - толком не проснувшись, пробормотала я.

– Вы еще спите, Валерия?
– в голосе Элеоноры сквозило еле скрываемое осуждение.

– Я вчера поздно вернулась и заснула на рассвете.

– Вы что-нибудь узнали?
– она решительно не принимала моих оправданий.

Я разозлилась, но представив себе, как она волнуется, с трудом заставила себя сдержаться.

– Да, узнала, и боюсь, эти сведения будут неутешительными

для вас.

– Что случилось?
– спросила она со страхом.

– Это не телефонный разговор, скоро буду у вас.

– Я жду.

Я стала собираться, попутно ругая себя - ну не стерва ли я? Заставляю ее проводить минуты до моего приезда в лихорадочном ожидании. За что я ей мщу? Ведь все это мелко по сравнению с той бедой, с которой приходится бороться.

Даши дома не было. Она обычно встает без меня и идет в школу самостоятельно. Чай я не пила, умылась и, надев просторное платье, выбежала на улицу.

Через несколько минут я была у дома Дениса. Элеонора открыла дверь, не дожидаясь звонка; видимо, слышала мои шаги на лестнице. Я с опозданием пожалела, что не накрасилась и она видит меня в натуральном виде, да еще после бессонной ночи. Словно угадав мои мысли, она сказала:

– Какой вы кофе предпочитаете, Валерия, растворимый или по-турецки? Я вижу, вы еще не проснулись, так быстро приехали.

– Спасибо, лучше чаю.

Она подала мне большую фаянсовую чашку. От чашки исходил нежный аромат жасмина. Я с наслаждением сделала несколько глотков и отставила чашку в сторону. Нужно было начинать разговор, но как - я никак не могла решить. Она помогла мне.

– Вам удалось что-то выяснить?
– голос ее ничем не выдавал волнения, Элеонора даже попыталась улыбнуться уголками губ.
– Не стесняйтесь, я вижу: вы что-то знаете. Не надо скрывать. Надеюсь, - тут ее хорошо поставленный голос все-таки чуть дрогнул, - надеюсь, самого страшного не произошло?

– По-видимому, нет, - я отвела взгляд в сторону.
– Пока что впадать в отчаяние не стоит.

Она выдохнула с невыразимым облегчением:

– Он жив.

– Жив, - ответила я.
– А вот о его спутнице этого уже не скажешь.

– Что?
– не поняла она.

– Татьяну нашли задушенной в отеле, где она жила с последние два дня с вашим сыном. Его на месте не оказалось. Полиция предполагает, что он скрывается от следствия.

– Его подозревают?
– Элеонора прижала руки к груди, ее породистое лицо помертвело.

– Его хотят найти, чтобы расспросить о случившемся. Как по-вашему, где он может находиться? У кого?

Она долго молчала.

– Откуда вы все это знаете?
– спросила она. Я услышала в ее голосе неприязнь.
– Вы что, ходили в полицию?

– Вы же сами просили меня помочь, говорили про связи. Вот я ими и воспользовалась, - возмутилась я.

– Ну хорошо, хорошо, - сказала она примирительно.
– Что вам удалось узнать?

– Больше ничего. Если бы вы смогли позвонить его друзьям... Может, он где-нибудь у них?

Элеонора поднялась из кресла и направилась к буфету. Несколько минут она сосредоточенно рылась в ящиках. Наконец, повернувшись, она протянула мне старую записную книжку.

– Когда Денис завел себе новую, он хотел эту выбросить, но я решила сохранить на всякий случай, - сказала Элеонора.
– Конечно, здесь нет новых номеров вроде телефона Татьяны...