Нам не по пути
Шрифт:
Видеосвязь оборвалась, а Лина еще раз посмотрела на груду вещей и начала трамбовать их в чемодан, тут же забыв про Лазарева.
Любимый сказал о поездке еще неделю назад, но тогда Лина решила, что он шутит. Тем не менее позволила себе помечтать, как целых десять дней она проведет рядом со своим мужчиной. Наедине. Двадцать четыре на семь.
А не два–три часа, что он мог выделить ей здесь, в родном городе, после работы, в съемной студии с почасовой оплатой на окраине. И даже не одну ночь, которую провел с ней, Линой, когда жена любимого с детьми
За эти десять дней и девять ночей Лине предстояло решить важную задачу. Ее любимый должен по уши в нее влюбиться, и по возвращении из отпуска окончательно и бесповоротно развестись со своей клушей.
Он должен понять, что Лина любит его по–настоящему, в отличие от его жены, которая совсем не ценит такого гениального, умного, красивого мужчину. Вместо того, чтобы позволить развиваться мужу дальше, выше, больше, она с головой погрязла в быту, рожает одного за другим ребенка, душит мужа сковородками и меламиновыми губками.
Почему губками и именно меламиновыми?
Потому что детские фломастеры, как оказалось, оттираются только ими и вместо того, чтобы заставить своих отпрысков стирать свои художества с гарнитура, эта клуша заставила тереть Павлушу!
Как можно!
Солидного мужчину, без пяти минут доктора исторических наук, заставлять выполнять грязную работу!
Вот если бы Павлуша был мужем Лины, он бы даже слов таких не знал – меламиновые губки.
Глава 2
С Павлом Гриневичем Лина встречалась уже полтора года.
Он преподавал в институте историю, часто сидел в библиотеке за одним и тем же столом, третьим от входа, много читал, делал записи – собирал материал для докторской.
Лина библиотеку ненавидела. Она терпеть не могла шариться в каталогах, искать книги и журналы, еще больше удручала гробовая тишина в помещении и специфический запах. Ни тебе поболтать с подружкой по телефону, пока перебираешь карточки, ни видос посмотреть со звуком, а от запаха книг ее вообще тошнило.
Но у Лины накопились долги, нужно было срочно исправлять неуды и пропуски, а также готовиться к сдаче курсовой. Список книг, что посоветовал ей куратор, оказался сплошь из эксклюзивной (читай раритетной) литературы и найти ее можно было только в библиотеке главного здания высшего учебного заведения.
На сгорбившегося за столом мужчину в коричневом пиджаке, очках и с ранней проплешиной на макушке Лина никогда не обращала внимания, ходила мимо.
Но однажды она случайно задела бедром книгу, что углом лежала на третьем столе от входа. Книга упала, Лина остановилась, вздрогнула от глухого звука, что словно выстрел прозвучал в гробовой тишине библиотеки.
Мужчина оторвал взгляд от журнала, вскинул голову вверх, его серые с темной каемочкой глаза встретились с девичьими огромными ярко–зелеными, практически изумрудными.
Что–то дрогнуло в груди обоих, парочка несмело улыбнулась друг другу.
–
– В этом нет вашей вины, – сипло пролепетали тонкие губы напротив, – это я неудачно положил…
Павел Ильич не договорил, потому что его взгляд скользнул ниже изумрудных глаз, красных губ. На тонкую, почти прозрачную шею, квадратный вырез короткого топика, облегающего упругую грудь в кружевном лифчике, голый пупок с желтой капелькой пирсинга в аккуратной ямочке.
На длинные стройные ножки в узких голубых джинсах, модные белые кроссовочки размера Дюймовочки.
Кровь в венах вскипела, забурлила, мощным потоком ринулась вниз, отдалась болью в причинном месте. Мужчина поерзал от дискомфорта в штанах, шумно сглотнул, ослабил узел серого, в цвет его глаз, галстука, средним пальцем поправил съехавшие вниз очки.
Лина моргнула, вспомнила, где она и что произошло, поспешно присела, подняла книгу с пола и…
Снова замерла, теперь уже глядя снизу вверх на мужчину, что беззастенчиво жрал горящим взглядом ее декольте.
Щеки обоих полыхали жаром, пальцы дрожали.
Студентки не раз строили глазки Гриневичу, но ни разу он не давал слабину, не позволял себе даже думать в сторону молоденьких девочек, мысли не допускал изменять жене и детям.
Причиной тому была не столько любовь к семье, сколько страх перед тестем. Тот был мэром города, метил в губернаторы, имел большие связи, коллекцию охотничьего оружия, тяжелый характер и радел за репутации своей семьи. Любая интрижка зятя могла иметь неприятные последствия. Как например, крест на научной деятельности и потеря всех степеней, званий и даже теплого местечка на кафедре. Это он не раз обещал зятю, так сказать, предупреждал, точнее, стращал.
Но при виде Лины в голове преподавателя что–то щелкнуло, помутилось, все табу исчезли, растворились, испарились вместе с предупреждениями тестя.
Ни одной веской причины не нашлось, почему эта светловолосая девица не может ему, Павлу Ильичу, нравиться.
В тот день они больше не сказали друг другу ни слова, но в последующие дни уже здоровались. Где кивком, где улыбкой, где просто взмахом ресниц.
Каждый с нетерпением ждал следующего дня, после занятий торопился в библиотеку и просто ждал, ждал, ждал встречи с предметом своего обожания.
За две недели «случайных» встреч они навели справки друг о друге.
Полина Огородникова – двадцатиоднолетняя студентка третьего курса, училась на эколога. Жила с бабушкой, ее мать четвертый раз вышла замуж и уехала со своим новым мужем к черту на кулички, точнее – в Норильск, а отца девушка сроду не знала.
Павел Ильич Гриневич – преподаватель истории тридцати семи лет отроду, был женатым, имел троих детей, дачу, машину и ипотеку.
Про тестя–мэра–будущего–губернатора Павел не любил распространяться, чтобы не обрастать фальшивыми друзьями, поэтому из настоящих друзей до сего времени у него была только супруга.