Нам нельзя

Анина Татьяна

— Здравствуйте, Артём, — тихо прошептала я. — Прошу простить меня за плохое поведение на Новогодней ёлке.

Жаль, что его родительница меня тогда не видела. Сейчас бы не притащилась.

Артём не скрывая разочарования, скривился, сморщился, как сушёный финик. И отвернулся от меня, пошёл к столу.

На столе скатерть новая, чашки фарфоровые и домашний пирог с малиной.

Прижимая к себе тёплого щеночка, я чутко прислушалась. В доме не было детей. Я обеспокоенно заглянула в комнату родителей. Там была идеальная чистота. Потом поспешила

посмотреть в окно. Коляска стояла пустая, а во дворе расположился огромный чёрный внедорожник, у которого курили два здоровых охранника.

— А девочки где? — прошептала я.

— У нянечки, — ответила мама, наливая Инге чай.

Мама! Какая нахрен нянечка?! У нас никогда не было няньки. Ты отдала грудных младенцев неведомо кому? А чем их будут кормить? Что с ними будут делать? И это ради того, чтобы принять гостью! Ты не мать, ты… Продажная тварь! Света.

Я села за стол с собакой на руках. Заметила, как в отвращении вытянулось лицо Егора. Но он промолчал, потому что Инга достала серебряный портсигар и с улыбкой смотрела на меня. Уже представляла, как я вся белая и пушистая подаю ей сигареты и целую ручки.

— Мне понравился пруд, — Инга прикурила. В доме! Где маленькие дети растут! И никто ей слова не сказал. — Можно выкупить пять участков до дороги и поставить ворота, чтобы не ездили сюда.

Света расплылась, растаяла, испарилась и исчезла в моём сознании, как мать. Егор после таких слов натянул улыбка, делая вид, что не замечает, как Инга скидывает пепел в чашку с чаем.

У меня была слабость, я стащила со стола конфетку, но съесть смогла только половину, вторую часть отдала щенку, который сонливо тыкался мокрым носом в мои пальцы.

Артём не смотрел на меня. Сидел, кривился, чпокал языком подбирая слюни, которые стекали с зайчих зубов на нижнюю кривую губу. И куда ему женщину? Вот что оно будет со мной делать…

Я, выпучив глаза, посмотрела на Ингу. Так это что ж получается… она не для Артёма меня выуживает! Я для её мужа… как суррогатная мать…

Мазафака!

Думай, Катя, думай! Это надо сорвать, испортить и не возвращаться к вопросу с Артёмом никогда. Богатые люди со связями очень опасны. Мне ли не знать!

Разговор был недолгим. Инга сослалась на занятость. Попросила меня проводить её. И Света меня… с температурой выставила на улицу. Накинула на плечи свою белую дублёнку, в которую уже пять лет не влезала, но хранила, как что-то ценное.

Артём убежал в машину. Щенок в моих руках задрожал от холода, и я стала его прятать. Леденели мои голые ноги, першило и болело горло.

— Катенька, — сказала Инга. — Ты мне очень нравишься. Мы с твоим папой были одноклассниками, я помню, каким человеком он был. Настоящим человеком, Катя. Помогал друзьям всегда. И я рада, что ты на него похожа. Нам с мужем очень нужен настоящий наследник. Поэтому вопрос с твоим переездом уже не стоит. Я нашла тебе подходящую гимназию…

— Тётя, Инга, — перебила я её, что ей естественно не понравилось. — Ради памяти моего

отца, я должна вас предупредить, что моя мамаша вас обманывает.

Инга нахмурилась, внимательно на меня посмотрела.

— Ей нужны деньги. Я залетела от своего одноклассника, — при этих словах я повернулась к ней боком, выпячивая живот, который якобы прятался под просторным, плюшевым халатиком. — И они хотят меня выгодно спихнуть, пока срок маленький. Представляете, даже на аборт денег жалко, а тут Артём… Простите их, они ушлые. И я вам не подхожу. Спросите у Артёма, что я вытворяла на новый год. Он вам расскажет правду. Это я разбила его ноутбук, сломала его очки и опрокинула ёлку. Прощайте.

Инга ничего не ответила. Развернулась, выкинув окурок в коляску, и размашистым шагом пошла к своей машине.

Я окурок быстро вытащила и затушила. Вернулась в дом, где мама убирала со стола и ругалась с отчимом.

— Я такое терпеть не буду, — рычал отчим. — К чёртовой матери эту корову жирную. Накурила!

— Егор! Это деньги!

— Какие к чёрту деньги, Света?!

— Не тебе с ней жить.

— А мне, — я зло смотрела на мать. — Я на день рождения в клуб поеду.

— В какой клуб? — возмутился Егор.

— С говорящим названием «Дали», — усмехнулась я и со щенком на руках пошла к себе.

— Доченька, я тебе на восемнадцатилетние решила эту дублёнку подарить.

— Спасибо, мам, — зло усмехнулась я. — У тебя там ещё трусы дырявые зелёные были, можно я их тоже возьму?

Следующий раз я проснулась от тихого смеха. Я слышала, что внизу плачут младенцы. Это успокоило.

Но смеялись рядом с моей кроватью.

Я открыла глаза. На полу со щенком играла Анечка. Опять в своей юбке, свитере и колготках, заштопанных в нескольких местах. Волосы были собраны в хвост, и голубые глаза сияли настоящим счастьем.

— Это Бахря, — сказала мне одноклассница. — Тебе нравится такое имя? Я перегородила путь к лестнице, она не упадёт. Я уже два раза с ней погуляла. Она такая умная, уже просится. Скажи своему отчиму, чтобы не выкидывал её на улицу. Он говорит, что раз она девочка, раз вырастет огромной, то лучше, её продать пока не поздно.

Анечка подползла ко мне и Бахря вместе с ней. Они смотрели на меня щенячьими глазами полными надежд. Щенок вылизывал пальцы на моей руке, что была скинута с постели, и я вдруг подумала, что Анька сейчас тоже начнёт это делать.

— Мне разрешили к тебе приходить. Ты только скажи, вы с Сонькой подруги?

— У меня нет подруг, Аня, — прохрипела я. — Были. Но мама меня вырвала прямо в конце десятого класса. Я от горя чуть не умерла. Знаешь, я удалила все соцсети и сменила номер. Мне казалось, что разлука меня может убить, поэтому лучше забыть прошлое навсегда.

— Ты жалеешь? — прониклась Анечка.

Я не ответила. Больно было первые два месяца, потом отпустило. Наверно это было неправильное решение. Общение может спасти отношения.