Нам нельзя
Шрифт:
— Давай со мной, — прошу у Воронцова, маня его к себе рукой.
Он отрицательно мотает головой и только загадочно смотрит.
— На дне рождения у папы ты танцевал, — я обиженно дую губы. — С другими женщинам.
Сделав ещё один глоток вина, я ощущаю, как ревность упрямо расползается по венам. Я отставляю бокал на журнальный столик и прогоняю от себя те неприятные кадры, где он был не со мной… с моей мамой и ещё парочкой её подруг, которые пускали слюни, когда Глеб вёл их в танце. В моём положении ревновать более чем глупо! У него были и будут
— Потанцуй для меня, — произносит хриплым голосом Глеб.
Кажется, он не на шутку возбудился, и мне это нравится, потому что я тоже вся горю от желания. Внизу живота при этом настойчиво пульсирует, а соски становятся твёрдыми и сладко ноют, цепляясь за ткань вязаного платья.
Я прикрываю веки и плавно изгибаюсь, стараясь понравиться Глебу. Провожу ладонями по талии, оттопыриваю попку, трогаю себя и поглаживаю. Алкоголь делает своё дело – я совершенно не стесняюсь своих движений. Наоборот, танцую смелее.
— Иди ко мне, — мягко произносит Глеб, но в голосе при этом скользит нетерпеливость.
Песня заканчивается, и начинается следующая. Я открываю веки, смотрю на Воронцова и чувствую, как от его взгляда меня пронзает током. Синие глаза моего мужчины затянуты поволокой и буквально притягивают к себе магнитом.
Я беззвучно приближаюсь к нему, перебирая босыми ногами, и с ликующим удовольствием замечаю, что Глеб возбуждён. Серые спортивные трико даже не пытаются скрыть внушительную выпуклость.
Опустившись перед ним на колени, я ловлю на себе удивлённый взгляд. Я люблю его целовать и обожаю чувствовать губами жёсткую кожу… И почему-то именно сейчас хочу попробовать его член. Сделать приятно другим способом. По-взрослому.
Облизав пересохшие губы, я ощущаю, как внутренности скручивает от волнения. Одно дело — ласкать его руками, и совершенно другое — ртом. Я видела, как это делается, только в фильмах откровенного содержания, но готова попробовать сейчас. Вместе с ним.
— Ник… — перехватывает мои запястья Воронцов, когда я тянусь к резинке его трико.
— Я хочу. Глеб, я правда хочу… Только научи.
Глава 30
Он отпускает мои запястья и откидывается на спинку дивана.
«Сдался», — говорю я про себя с улыбкой.
Я задираю его футболку и нежно целую впадинку пупка, заставляя тело сильнее напрячься. Здесь я ещё не касалась его… Губы, шею, щёки, руки, всё что угодно с упоением целовала, но то, что было ниже пояса, оставалось для меня недоступным.
Я оставляю влажные следы вдоль тёмной полоски волос, ускользающей вниз, и медленно оттягиваю резинку штанов. Воздуха в лёгких становится катастрофически мало. Как я и думала, он заведён до чёртиков. Твёрдый член покачивается и блестит от смазки. Он у него большой, тяжёлый и ровный. Кожа бархатная
Сердце колотится словно ненормальное, когда я обхватываю его ладонью у основания и несколько секунд рассматриваю. Надеюсь, Глеб ничего не имеет против, потому что я впервые вижу его настолько близко. Хочу налюбоваться…
— Передумала? — с насмешкой спрашивает он.
— Ещё чего! — я чувствую, как заливаюсь румянцем, продолжая рассматривать. — Выглядит впечатляюще, Глеб.
Во рту моментально скапливается слюна, когда я наклоняюсь ниже и кончиком языка пробую его на вкус. Он становится таким твёрдым, словно высечен из камня.
Яна часто рассказывала мне, что минет — это грязно и вызывает у неё только рвотные позывы. Со мной происходит всё наоборот: внизу живота начинает нестерпимо покалывать и я возбуждаюсь даже сильнее, чем обычно. Наверное, подруга делала минет не тому мужчине, потому что с Глебом ничего подобного нет даже в мыслях. Он пахнет особенно, и на вкус мне нравится — слегка солоноватый и пряный.
— Так нормально?
Я поднимаю на Воронцова свой взгляд и вздрагиваю, потому что радужка его глаз вместо синей стала совсем чёрной.
— Так отлично, — произносит он.
От вибрации его голоса волоски на коже встают дыбом. Я довольно киваю и обвожу кончиком языка головку члена, слизывая смазку. Судя по тому, как глубоко дышит Глеб, ему правда нравится.
— А так нормально? — я уже дразнюсь.
— Ты словно ожившая сексуальная фантазия, Ник, — он кладёт руку на мой затылок и усиливает давление. — Так просто охуенно. Не останавливайся.
Мне нравится, что со мной он теряет контроль. Искреннее хочется верить, что с другими у него было иначе… Могу я немножечко помечтать, правда?
Я обхватываю губами головку, опускаюсь ниже и ощущаю, как уверенность в собственных действиях с каждой секундой крепнет. Воронцов перебирает между пальцами мои волосы и часто дышит. Я вижу, как вздымается его грудная клетка.
Я скольжу губами вверх и вниз, задевая языком крупные выступающие вены. Прерываюсь лишь потому, что мне не хватает кислорода, но для передышки требуется совсем немного времени.
— Не спеши, — доносится до меня голос Глеба.
Он помогает подобрать нужный ритм, и с каждой секундой у меня получается всё лучше и лучше — я это чувствую. Иногда Воронцов срывается и сам толкается в меня бёдрами. Его контроль временно покидает чат.
— Всё, мелкая. Хватит.
Я настолько увлекаюсь, помогая себе ладонью, что не сразу слышу, как он просит меня остановиться.
— Ник, я сейчас кончу.
Он мягко отстраняет меня за волосы и внимательно всматривается в глаза. Выглядит будто пьяный, хотя за весь вечер он ни разу не прикоснулся к алкоголю. Это я была пьяна. И сейчас тоже, только уже не от вина. От него.
Я послушно прекращаю его посасывать и выпускаю изо рта напряжённый орган. Он блестит от моей слюны и медленно покачивается.