Нам нравится наша музыка
Шрифт:
– Надо пробовать новое, меняться, – убеждал он ее, посмеиваясь, завязывая ей ролики на набережной. – Только так можно быть живыми.
– Или танцы, или никаких совместных лыж, – сказала она, разбив колено.
И Павел согласился.
Танцевать он никогда не любил и не умел, втайне боялся насмешливых взглядов и теперь, садясь на скамейку, обводил всех наблюдательными глазами в поисках изъянов. Вот маленькая, но крепкая инструкторша с двумя русыми хвостами на розовой резинке и в розовых гетрах. Ее коллега-кавалер, деланный под латиноса, в лимонном батнике и черных свободных брюках – выше ее на голову, поэтому очень удобно вращать ее, подхватывать в прогибе, проводить нижние
Глядя на него, прыскала Люба. Отворачивались к стене инструкторы. Даже деликатная, воспитанная Анна не могла удержаться при взгляде на его выкрутасы. Смеялась она приятным глубоким смехом, грудью беря дыхание, и прикрывалась смущенно ладошкой, смотря вниз.
То, что Павел чувствовал, когда видел ее, отказывалось называться определенным словом. Мало связанное с головой, но и мало связанное с телом, это было какое-то зрительное поглощение, эстетическое пиршество. Ему постоянно хотелось смотреть на нее. На то, как Анна выгибает спину, как склоняет шею, грациозно приседает и улыбается; как блестят ее ровные голубоватые зубы. Видимое биение ее пульса под челюстью гипнотизировало его; когда она становилась ему в пару, он смущался, и те движения, которые давались ему легко, становилось выполнить невозможно. Она двигалась с приятной податливостью где-то отдаленно, невесомо, как бы вовсе без него, без его помощи, улыбаясь приветливой, но отстраненной улыбкой, к которой был приучены фигурные губы.
Однажды в январе ударило под сорок. Из стабильно танцующих пришли немногие, включая Павла с Любой, Лешу Снеговика и Анну с Игорем. Все заходили, промокая носы с улицы, и улыбались друг другу. Появление каждого встречалось коллективной радостью. Мороз как бы обозначил ядро группы, и составлять число избранных было приятно и почетно.
– Тогда и выясняется, кто серьезно, а кто так, – сказала инструкторша с мудрой улыбкой, и Павел подумал, что она говорила так многим, но было все равно хорошо – в зале стояла прохлада, будящая бодрость, и окошки наверху были бело-золотисты и нечетки от яркого света. Занятие проходило днем.
Они отрабатывали развороты на носке на триста шестьдесят градусов – па, никак не получавшееся у Павла. Движение удалось даже неумехе Снеговику, кружившемуся как цирковая морская свинка, но все же каким-то чудом не валившемуся с ног. Павел с остервенением вращался, падал, вставал и снова пытался.
Отчаявшись, он оглянулся посмотреть, как выполняет разворот Анна. Она кружилась с легкостью и грацией, с тихой гордостью на лице от своего ловкого искусства. От воздушного потока, создаваемого движением, у нее задралась юбка; Анна весело взвизгнула, прижимая подол, и обернулась, перехватив в упор взгляд Павла. В досаде, что его застали за подглядыванием, Павел с силой крутанулся на носке и вдруг, вскрикнув, упал от резкой боли.
К нему подбежали инструкторы, Люба и Снеговик.
– Ничего, – сказал Павел. Он попытался встать и снова упал.
– Больно? Это растяжение, – сказал инструктор, осторожно ощупывая лодыжку.
– Народ, кто на машине? – спросил Снеговик, одышливо озираясь.
– Мы. – Подняла руку Анна.
– Докинете человека?
– Я в порядке!
Меньше всего Павлу хотелось сейчас внимания и услуги от Анны. Он допрыгал
Все начали отходить к своим позициям, и только Люба, жалостливо моргая, стояла рядом и держала его руку.
– Иди, я нормально, – сказал Павел, высвобождая ладонь. – Крутись. Скоро конец занятия. Я посмотрю. Ничего. Иди!
Он стал смотреть на нее и других танцующих, но видел перед глазами лишь плывущие вверх и в сторону балетные ноги, до самого их соединения обнаженные задравшейся юбкой, изгиб бедра, поворот головы к нему, ажурный треугольник в средоточии…
Игорь и Снеговик свели охромевшего Павла по лестнице. Люба несла в пакете его левый ботинок. Павел конфузился и был зол на себя, на предавшую его ногу, на Анну, которая поняла, наверное, что именно стало причиной происшествия.
На улице их встретила метель. Они остановились на крыльце. Игорь ушел в мельтешащее марево к стоянке. Приблизились фары – к крыльцу лихо подрулил «жигуленок», шлифанув шинами наст. Поднялось и засеребрилось, опадая, облачко разноцветных снежинок.
Анна села и внесла в салон свои балетные ноги; запахнув дубленку, хлопнула дверцей. Леша, усадив Павла, попрощался и ушел.
– Как хорошо, что вы нас подвезете, – сказала Люба и засмеялась. – Угораздило же. Наверное, Пашка засмотрелся на Анечку.
– Зачетная шуточка, – пробормотал Павел. Анна обернулась. Резко в темноте салона обрисовался ее греческий профиль с фигурными губами, сложенными в улыбку.
– А что такого? Вот если бы я была мужиком, я бы обязательно запала на Анечку. Но мой муж живет в пыльном научном мире.
– Вы ученый? – спросила Анна.
– Ну… Я работаю в конструкторском бюро, – сказал он, отдуваясь.
– И чем вы занимаетесь?
Она словно нарочно мучила его своим вниманием, своей улыбкой.
– Последние наши задачи связаны с оборудованием для спутников ГЛОНАСС, – забубнил он сердито. – Задачи математического моделирования посредством методов конечных элементов… Нужно понимать, как работают те или иные модели, их поведение и адекватность… Но для начала проходит множество тестов на более простых моделях…
Взревел мотор; пассажиры, потеряв равновесие, повалились назад, и он замолчал. В зеркале заднего вида мелькнул насмешливый взгляд рысьих глаз. Игорь был сторонником экстремальной езды.
– Машинка ничего так, бегает, – сказала Люба, оглянувшись.
– Мы собираемся купить Мазду, – сказала Анна, держа улыбку.
Из-за травмы Павла следующее занятие они пропустили, а через неделю Люба осталась у матери на выходные. Он сидел дома, обсчитывал проект, глядя, как на заснеженные улицы стремительно падает мгла, и вдруг, сам себе недоумевая, быстро собрался и поехал на танцы. Ему захотелось увидеть Анну – просто посмотреть и уехать. Это непреодолимое желание, будто мистический зов, очень удивило его: он считал себя слишком взрослым и ленивым для такой подростковой романтики. Он забежит оплатить курсы, заглянет в зал, посмотрит на нее мельком, вызовет инструктора, отдаст деньги и уйдет.
На диване в освещенном холле первые подошедшие листали журналы. Он повернул за угол, и в глаза ему прыгнуло рыжее, яркое – у зеркальной стены в своей апельсиновой дубленке спиной к нему стояла Анна и говорила с инструкторшей.
– Ну конечно, найдем вам другую пару, – говорила та. – Кто-то всегда есть. Вот молодой человек. – Она кивнула на Павла. – Вы сегодня тоже одни?
Анна со скрежетом повернулась к нему на каблучках.
– Я вообще просто отдать деньги, – сказал он глупо, протягивая руку с зажатыми в ней, взмокшими от волнения деньгами…