Нам нужна великая Россия

Андреев Николай Юрьевич

Тут Пётр Аркадьевич посчитал своим долгом явиться в Мариинский, где заседал Совет министров. Когда Россия оказалась в опасности, отсиживаться было нельзя. Практически все министры были полны благодушия. Даже облачённый в извечный жандармский мундир Протопопов был в прекраснейшем расположении духа.

– Пётр Аркадьевич, я уважаю Ваши былые заслуги, Ваш опыт! Но поверьте, мы прекрасно справимся!
– министр был само благодушие.

На прощание он улыбнулся. И вот эта-то улыбка и заставила Столыпина вздрогнуть. Сейчас не было Дурново, чтобы железной рукой насадить

порядок. О тех людях, на чьи плечи легко обеспечение порядка в городе, Пётр Аркадьевич был не лучшего мнения. А ещё эта медлительность! Почему они так медлили!

Вспомнив былое, Пётр Аркадьевич решился на крайний шаг: он написал телеграмму государю и попросил аудиенции у императрицы. Вопрос решился за считанные часы. Больше проблем возникло с тем, как добраться в Царское село. Пришлось просить в Совете о предоставлении таксомотора.

Последняя выглядела подавленно, но уверенно. Дети болели, и в случае чего их нельзя было бы эвакуировать из города. Памятуя о революции пятого года, Столыпин предложил собрать все верные силы с фронта и усилить охрану Свеаборга и Кронштадта.

И тут Александра Фёдоровна взволнованно произнесла:

– Алексеев говорит, что нет надёжных сил...И что в городе не хватит места для расквартирования гвардии, - уголок рта Александры Фёдоровны дрогнул.

Час назад ей пришло извести о том, что какой-то казак зарубил шашкой полицейского пристава. Она чувствовала, что начинается нечто нехорошее.

– Странно. Право слово, странно...- Столыпин задумался.
– В столице всегда найдётся место хотя бы для одного полка. И всегда можно найти дивизию-другую верных престолу солдат...

– Пётр Аркадьевич...Слишком мало вокруг верных людей, - Александра Фёдоровна дрогнула.

Видно было, что слова даются ей нелегко.

– Может быть, в ближайшие дни помощь немногих верных нам будет нужна как никогда прежде...И каждый будет призван послужить, чем сможет, России...

Хочет поспособствовать его возвращению в политику? Но он так устал...

Вернувшись домой, Столыпин о многом размышлял. Его раздумья прерывались только известиями об очередном эксцессе. Домашние ожидали грома...

И вот он грянул.

Рано утром, когда было уже столь поздно, раздался звонок телефона.

– Алло! Пётр Аркадьевич! Это Горемыкин! Да! Мы хотим узнать, готовы ли принять ответственный пост...Сделать всё, чтобы остановить этот хаос?

– В смысле?
– спросил ещё едва ли проснувшийся Столыпин.

– Здесь рядом со мною и господин Шаховский, и Григорович, и ещё...В общем, кто смог прибыть в Мариинский из министров, прорваться сквозь восставших солдат. Мы не в силах остановить хаос. Нужна крепкая рука...Мы свяжемся со Ставкой...Сообщим государю...

Появились помехи на линии, к счастью, довольно быстро закончившиеся.

– ...твёрдой рукой повелел! Ваше слово, Пётр Аркадьевич!

Он не привык отказываться от бремени ответственности. И если бы кто-то побоялся бы этой тяжести, а иные стали бы заискивать перед общественностью, то у него было только два слова для всех врагов страны. Только два слова...

И каждый знал, что его в самом деле не запугать.

– Я готов. Прорываюсь в Мариинский. Пришлите ко мне домой один мотор. Не получится - я сам прорвусь. Свяжитесь с гарнизоном. Пусть военный министр сделает всё, чтобы связаться с военным командованием Петрограда. А я пока успею добраться. Слышите? Скорее! Скорее!

Столыпин повесил трубку и обернулся. Перед ним застыла жена. Глаза её, с которых уже слетела дымка сна, смотрела на Петра Аркадьевича...с жалостью, болью и надеждой одновременно. Простояв так в абсолютном молчании, они обнялись.

– Мне пора...- наконец произнёс Столыпин.
– Они всё-таки дождались великих потрясений...Но ещё не всё конечно...Не всё...

– Я знаю, - смахнула Ольга Борисовна слезинку, покатившуюся по левой щеке.
– Я знаю, что несмотря ни на что, тебе нужна великая Россия...

Кажется, она даже улыбнулась при этих словах...

Глава 1

Автомобиль пришлось бросить ещё на подъезде к Мариинскому. Увидев многотысячную (на глаз - тысячи три-четыре человек) толпу, Пётр Аркадьевич почёл за лучшее пройтись пешком. Ехавший вместе с ним жандармский подполковник, посланный Голицыным, взялся было за пистолет, но Столыпин его остановил.

– Стрелять или уже поздно, или ещё рано, - отрезал Пётр Аркадьевич и знаком предложил офицеру поднять воротник повыше.
– Попробуем пробраться к дворцу.

Тут же раздался звон разбитого стекла. Столыпин машинально повернулся на грохот. Витрина магазина превратилась в стеклянную пасть, в которую с гиканьем и улюлюканьем летели люди в шинелях защитного цвета. С винтовками за плечами, они чувствовали себя полными хозяевами положения. Через секунду на улицу полетели баранки, разломанные надвое буханки хлеба и бусинки (что было между ними общего?..). Тут же всё втаптывалось в снег товарищами бесшабашных молодцов.

– Голодный бунт, - хмыкнул Столыпин.
– Голодный бунт...

– А ну! Буржуй! Стоять!
– воскликнул стоявший на проспекте напротив битой витрины солдат.
– А ну-ка! Жандарм! Кровопийца! Сымай шубу!

Столыпин криво улыбнулся.

– Ну подойди и возьми!
– с вызовом ответил он и добавил в сторону, шёпотом, жандарму.
– Не вмешивайтесь, пока не появится настоящая опасность.

– Но она и так...Я не могу допустить...- офицер не знал, как поступить.

Солдат в два-три шага преодолел расстояние между битой витриной и "буржуем":