Намеренное зло
Шрифт:
– Давно. Около сорока лет назад.
– Таак, - нехорошим тоном протянула она.
– А сколько вам лет вообще?
– Не так много, как ты думаешь. Просто я в свое время слишком спешил жить и в итоге оказался там, откуда сумели вырваться лишь единицы.
– И все-таки?
Александр что-то подсчитал в уме и ответил:
– Выходит что-то около восьмидесяти.
– Отлично сохранились, - брякнула Лера.
– Для старика.
– Время за Гранью течет по-другому, точнее, там такого понятия как время нет вообще. А последние сорок лет я провел, путешествуя между нашим миром и тем.
–
– Мне бы так...
Александр приблизился к Лере.
– Можно устроить. Это несложно, на самом деле. Всего лишь маленькое заклинание, и ты продлишь себе жизнь. Только это и в самом деле тебе надо?
– Я не просила долгой жизни. Мне и внешности сногсшибательной хватит.
– В восемьдесят лет выглядеть на тридцать? Двадцать? Пятнадцать?
– спросил Александр, и было заметно, что ему хочется добавить "И эта туда же... почему все так скучно-однообразно?"
– А так можно?
– азартно поинтересовалась Лера.
– Прям вот чтобы на двадцать?
– Можно, - кивнул Александр.
– Еще одно маленькое заклинание. Что предложишь взамен?
– В смысле? В какой такой замен? Это же простое заклинание, вы сами сказали. Или лично вам за труды?
– Я сказал, что оно маленькое, - занудно уточнил Александр.
– Я не говорил, что оно безобидное. Я не говорил, что оно не потребует от тебя платы. Хочешь - разумом, хочешь - здоровьем, хочешь - силой, удачей, будущим потомством.
– К-как п-потомством?
– обалдела Лера.
– Каким таким потомством?
– Детьми, внуками, да хоть правнуками. Кого не жалко. Время не имеет значения, заклинание свое возьмет.
– За возможность выглядеть молодо я должна буду заплатить? Какое же это волшебство?
– Злое, - усмехнулся Александр.
– Точное, как часы. Безжалостное. Говоря другими словами, совершенно обычное. Не пойму, что тебя так удивляет.
– Никогда не слышала про это.
– Заклинания немного другого порядка и только. Из разряда запрещенных. Об этом не принято распространяться.
– Но почему сразу запрещенных? На мой взгляд, это вполне безобидное, свойственное многим женщинам, желание. Значит, и заклинание тоже должно быть безобидным. Простым и легким. Разве нет?
Александр мог бы многое сказать о женской логике вообще и о логике своей жены в частности, но не стал, и Лера выставила ему сразу десять баллов за сдержанность.
– Вопрос в цене, Элеонора. Обычно запрещенные заклинания потому и считаются запрещенными, что за них, помимо прочего, приходится платить. Мы уже как-то говорили, что эти заклинания - ни хорошие, ни плохие. Они просто немного другие, и их, по счастью, очень немного.
– А кто плату устанавливает? Кто вообще сказал, что именно за это заклинание нужно расплачиваться?
– Есть вещи, в которых необходимо соблюдать баланс. Это законы волшебства, и не нам с тобой их оспаривать. Понятно?
– Просто принять на веру?
– Но мы же поступаем так в большинстве случаев, не правда ли? Просто не замечаем этого. Это все? Я могу быть свободен?
– прозвучало это с откровенной издевкой.
– Последний вопрос.
– Ну?
– Мне так взаперти и сидеть до часа икс?
– Да, - коротко
Лера с размаху плюхнулась на кровать и саданула кулаком по одеялу.
Глава 7. О неприятных открытиях.
Матвей пришел домой и сразу же заперся в своей комнате. Эйфория, охватившая его после того, как он осознал, что Елена Ивановна ни о чем не догадалась и час расплаты откладывается на неопределенный срок или отменяется вовсе, схлынула. Его охватила звериная тоска - он понять не мог, как вообще решился на подобный шаг. Что с ним произошло? Убить человека из-за косого взгляда и предвзятого отношения?
"Это был не я, - внушал себе Матвей, раскачиваясь на стуле все с большей амплитудой, рискуя либо треснуться лбом об стол, либо упасть спиной на пол.
– Это кто-то другой в меня вселился и командовал моим телом. Я бы никогда такого не сделал. Я бы никогда и не подумал... не осмелился... не сделал... Это против моей воли! Я не хотел! Я не убийца!"
Ему было очень важно убедить себя в том, что он невиновен, что он не при чем. Сам факт убийства отрицать не получалось, но отрицать свое намеренное участие в нем - сколько угодно. Не в силах усидеть на одном месте, Матвей подскочил, как ужаленный, и пронесся по комнате, вцепившись руками в волосы и выдрав изрядный клок, но даже не поморщился от боли.
"Что скажет мама? Что скажет мама, когда узнает?! Как жить дальше?!"
У Матвея не было ни капли сомнения лишь в одном - что мать и впрямь все узнает, дай только срок. И про темноту в голове, и про то, что ее сын - убийца. Только не демонов и чудовищ, а школьных уборщиц. Убожество, какое же он убожество...
"Не могу! Я больше не могу! Мне надо выйти! Мне нужен воздух! Я задыхаюсь, эти проклятые стены... давят..."
А может, все это ему приснилось? И снится до сих пор - душевные метания, страдания, боль? Может, все это неправда? И у него страшная болезнь, опухоль мозга, например, вызывающая галлюцинации и кошмары? Может, ему просто кажется, что он - неудачник? Может, он все-таки спит? И мир поэтому такой неудобный, серый, слякотный? Может, вся его жизнь - чей-то ночной кошмар? Ведь иногда случается так, что сон страшнее реальности, и ты просыпаешься с криком и лишь спустя какое-то мгновение с невыносимым облегчением осознаешь - миновало. Это был сон, только сон, и ничего больше. Так может быть пора проснуться?
Матвею вдруг захотелось вскрыть свою черепную коробку и взглянуть на мозг - уж тогда-то сразу станет понятно, болен он или нет. Уж в чем в чем, а в анализе самого себя, в самокопании он был силен, как ни в одном другом деле. Прямой доступ заметно облегчит ему задачу. Дрелью, что ли, воспользоваться? Молотком?
Одновременно с этим ему хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, где никто не найдет, и переждать, остыть, освободиться от страха. Или хотя бы немного свыкнуться с мыслью, что он - убийца, во сне или наяву. Боги, что за шутки! У него никогда бы решимости не хватило, духу не хватило, смелости даже животину бессловесную прикончить, а человека и подавно. Так что же произошло? И как жить дальше со знанием, что совершил?