Напарник

Кулаков Сергей Федорович

– Да бросьте! – слегка привстав и снова осев в кресле, выкрикнул Слепцов. – Он никогда не считает нужным держать нас в курсе дела относительно своих перемещений. Чертов разгильдяй. И даже телефон выбросил!

– Может быть, Крохин поставил ему условие? – предположил Дубинин.

– Какое еще условие?

– Ничего не сообщать нам. И он же заставил Морозова избавиться от телефона.

– Почему? Мы же на стороне Морозова. А коль Крохин доверяет Морозову, ему нет смысла таиться от нас.

– Неизвестно,

как велико это доверие. Крохин всегда ведет свою игру. Морозов нужен ему для выполнения части плана. Но весь план, целиком, так сказать, известен только Крохину. И вряд ли он хочет, чтобы кто-то еще был в него посвящен.

– Мудрено, – подумав, отвечал Слепцов. – Но что-то в этом есть. Значит, Морозов, по-вашему, находится под полным контролем Крохина?

– Похоже, что так.

– Хм. В таком случае несладко ему приходится.

Слепцов поднялся и начал расхаживать по кабинету. Дубинин скромно молчал, даже и не думая приписывать себе столь радикальный поворот в направлении мыслей шефа.

– Но как-то мы должны узнать, куда они хотя бы примерно направляются? – остановившись, взглянул на помощника Слепцов.

– Я думаю, мы это узнаем, – твердо сказал Дубинин.

– Когда?

– Скоро, товарищ генерал.

– Скоро, – хмыкнул Слепцов, садясь за стол. – Скоро – это не ответ, подполковник, и вы это прекрасно знаете. Вашему оптимизму можно только позавидовать.

Он побарабанил пальцами по столу.

– Ладно, будем считать, что Морозов находится у Крохина в положении заложника. Каким образом Крохин мог этого добиться? Кажется, Морозов не из пугливых.

– Скорее всего, есть какая-то информация, о которой никто не должен знать.

– И даже мы?

– И даже мы.

– То есть вы хотите сказать, что Крохин опасается утечки информации настолько, что убедил Морозова не выходить на связь?

– Мне кажется, так могло бы быть, товарищ генерал.

– Что же это за информация такая? – нахмурился Слепцов.

Внезапно он остро глянул на Дубинина.

– Он вам звонил?

Ни один мускул не дрогнул на чеканном лице подполковника.

– Никак нет, товарищ генерал.

– Откуда же такая уверенность?

– Это не уверенность, – негромко ответил Дубинин. – Просто предположение.

Слепцов еще раз посмотрел на помощника.

– Очень удобное предположение, – проворчал он. – Во всяком случае, весьма на руку вашему приятелю.

Он помолчал.

– Ладно, идите. Как только Морозов снизойдет до того, чтобы о нас вспомнить, немедленно ко мне.

– Есть, товарищ генерал.

– Хотя что-то мне подсказывает, что в ближайшем будущем нам это не грозит.

Марсель, 28 сентября, 16.20

«Как бы Дубинин не поднял волну, – думал Роман, сидя в тени тента и посматривая на идущих мимо туристов. – Он, конечно, человек опытный.

И слово умеет держать. Но что, если он «сдаст» меня Слепцову? Так, на всякий случай, чтобы прикрыться от начальственного гнева? Слепцов, в свою очередь прикрываясь, свяжется с Киршем, тот – с французским Интерполом, и на нас с Виктором устроят настоящую охоту? Не сморозил ли я таким образом невероятную глупость, желая оказать дружескую услугу Дубинину?»

Вопреки договоренности с Крохиным, Роман своему куратору все же позвонил. Набрал в телефонной будке только им двоим известный номер и сообщил, что они с Крохиным работают по весьма серьезному делу, для чего и был предпринят побег из публичного дома и дальнейший перелет в Марсель.

По какому именно делу – уточнять не стал, и Дубинин, внимательно слушавший, не допытывался. Он понимал, что Роман связан обещанием не разглашать информацию, и был благодарен ему уже за то, что тот нашел возможным позвонить и хотя бы в общих чертах обрисовать ситуацию.

Вместе они работали давно, не раз выручали друг друга, и Дубинин целиком полагался на способность Романа повернуть обстоятельства в свою пользу, как бы туго ему ни приходилось.

Угрызений совести перед Крохиным Роман не испытывал. Он лишь испытывал подозрение по поводу того, что его «напарник» может следить за ним, а потому довольно долго проверял, нет ли за ним «хвоста». Связи Крохина по всему миру позволяли ему иметь свою армию агентов, и кто знает, не послал ли он кого-нибудь присмотреть за строптивым капитаном?

«Хвоста» не было, за это Роман мог поручиться.

Значило ли это, что в Марселе они работают только втроем и у Крохина, помимо Анны и Жанны, здесь больше нет сообщников?

Трудно сказать. Крохин рассчитывает свои ходы виртуозно. Он, конечно же, понимает, что Роман, оказавшись на свободе, не преминет установить, насколько широк диапазон этой свободы. С его опытом и интуицией вычислить преследователей – пара пустяков. И Крохин действительно мог отпустить Романа в вольное плавание, отлично зная, что тот, имея информацию о бомбе, никуда не денется, в то время как опека его может только разозлить и подвигнуть на некоторые нежелательные действия.

Что ж, Роман был не против свободы. Убегать пока он и в самом деле не собирался. Во-первых, бомба; во-вторых, профессиональная честь. У них с Крохиным свои счеты, и вряд ли для их сведения у него когда-нибудь появится лучшая возможность. А свести хотелось, ибо, стоило Роману только вспомнить, как он чуть не сгорел заживо в корабле или как подыхал в засохшем колодце посреди пустыни, живот у него поджимался и пальцы делали такое движение, точно он вырывал у кого-то горло.

К тому же он фактически получил приказ на ликвидацию Крохина от генерала Слепцова. А приказ, как известно, надо выполнять.