Наперегонки со смертью
Шрифт:
Турсунов часто-часто закивал:
– Ну что ты, гость уважаемый! Обязательно все сделаю, как надо, ты же меня знаешь! Я тебя хоть раз подводил? Так не обижай старого человека!
– А ты и не обижайся. Это я тебе так сообщил, на всякий случай, для информации, – бросил Банда, засовывая пистолет за пояс и, снова согнувшись в три погибели, выбрался на улицу. – Не забудь и не перепутай – ровно в четыре я буду здесь. Откроешь...
Вечером того же дня после очень сытного и веселого ужина в чайхане Турсунова Бондарович выруливал на трассу, ведущую в Карши.
Старик не подвел – доверенность действительно получилась отличная.
Бензобак "мицубиси" теперь был полон, и в багажнике тяжело и сытно плескались пять стандартных канистр, заполненных отличным высокооктановым "девяносто пятым" бензином, судя по приятному, чуть приторно-сладкому запаху – финским.
Банда даже не представлял себе, откуда в этой глуши могло взяться такое великолепное топливо – он мечтал получить хотя бы неразбавленный "семьдесят шестой".
На заднем сиденье в огромных свертках лежала провизия, заготовленная щедрой рукой чайханщика, честно заработавшего дополнительных сто долларов "к пенсии". Старик зачем-то сунул Банде несколько бутылок водки "Смирнофф" с синей этикеткой – пятидесятиградусной.
Парень смело вел теперь уже свою машину, не остерегаясь ни милиции, ни таджикской мафии, и "мицубиси" жадно и страстно поедала километр за километром, все дальше увозя своего нового хозяина от кошмара прожитых дней и все ближе подвигая его вперед, навстречу совершенно неизвестному и непредсказуемому будущему.
Он снова включил магнитолу, в который раз слушая одну и ту же кассету.
Наше будущее —
туман,
В нашем прошлом —
то ад, то рай...
"Ну что ж! – улыбнулся Бондарович. – Будущее, несомненно, в тумане, но хуже, чем то, что хлебнул я здесь, вряд ли где еще увижу!"
Начинается
новый день,
И машины —
туда-сюда,
Раз уже солнцу вставать
не лень,
И для нас,
значит, —
ерунда.
"Даст Бог, так и будет!"
До Бухары оставалось километров триста. По пустынной равнинной дороге "паджеро" с легкостью съедал такое расстояние часа за два...
Часть вторая
В омуте
I
Шестой день пути клонился к вечеру.
Уже четыре тысячи шестьсот километров накрутил счетчик спидометра "паджеро" с тех пор, как Бондарович выехал из Дехканабада.
Как ни старался Сашка выжимать из довольно скоростного джипа весь максимум, на который тот был способен, средняя скорость в пути так и не превысила семидесяти километров в час. Да и то сказать – как можно было стать быстрее, когда никудышные узбекские дороги сменялись чуть ли не тропками каракалпакской степи, а те в свою очередь – нерегруженными сверх всякой меры шоссе Краснодарского края.
Как ни пытался парень полностью использовать две возможности своего довольно комфортабельного "коня", бесконечно меняя регулировку сиденья и руля, усталость смертельной
Шутки-шутками, но шесть суток за рулем без сменщика-напарника и с минимальными остановками для отдыха, питания и дозаправки лишили бы сил любого человека, даже такого тренированного здоровяка, каким с полным правом мог считать себя Банда Правда, теперь от этого здоровяка, честно сказать, мало что и осталось За последнюю неделю он изменился неузнаваемо – осунулся, похудел Его глаза, и без того строгие и колючие, запали глубоко-глубоко, выцветшими голубыми хрусталиками сверкая из-под насупленных бровей Пыльные волосы свисали тяжелыми жирными прядями в невообразимом беспорядке, придавая их хозяину странный и страшный вид Милиционеры, таможенники, пограничники, которые попадались на его пути, с удивлением разглядывали Бондаровича, с недоверием вертя в руках его документы, и часто советовали водителю остановиться – поспать, отдохнуть. Но еще чаще представители дорожной власти с задумчивым видом тянулись во внутренний карман кителя, красноречиво вытаскивая книжку квитанций на штраф "Э, дорогой, скорость превысил, надо платить!", "Вы не заметили знак, товарищ водитель, и в результате нарушили пункт такой-то правил дорожного движения Придется вам выписать штраф!" и т.д и т.п.
Вершиной нахальства инспекторов ГАИ ему поначалу показался случай в Ургенче. Там местный инспектор долго чесал голову, не в силах выдумать подходящее в данном случае нарушение, а затем радостно воскликнул, тыча пальцем! в пыльный бок машины "Э-э-э, уважаемый, у тебя машина совсем грязный Нехорошо Экология, понимаешь, в опасности, а ты такой грязь в город везешь!" Увлекшись, гаишник подбежал к передку "мицубиси" и, просунув руку сквозь решетку мощного никелированного бампера, пальцем протер стекло блок-фары: "Ты смотри, и фары грязный совсем! Ты, уважаемый, аварийный обстановка создаешь. Совсем нехорошо!" Тогда Сашка с тоской взглянул на яркое солнце, в лучах которого он будто бы создавал аварийную обстановку запыленными фарами, и со вздохом расстался с двадцатидолларовой купюрой, которая тут же превратила его "паджеро" в исключительно чистый в экологическом отношении автомобиль.
Потом он пытался мыть машину в каждом более или менее большом городе, но когда уже в Элисте инспектор заговорил с ним про местный налог, которым, видите ли, облагаются все транзитные автомобили с объемом двигателя больше полутора литров, нервы у Сашки сдали окончательно, и, обменяв на десятидолларовые купюры две сотни баксов, Банда продолжал свой путь спокойно и без проблем, с легкостью утрясая все экологические, аварийно-транспортные и прочие проблемы, заодно помогая местным властям поддерживать уровень жизни их инспекторов ГАИ на должном уровне.
Настоящий праздник начался только тогда, когда Сашка пересек границу Украины.
Хохлы, и на самом деле оказавшиеся довольно хитрым народом, все же умели поддерживать в своей стране порядок, к тому же не были избалованы ни жуткими взятками, ни вездесущим, казалось бы, на просторах бывшего СССР духом баксов. Украинские гаишники спокойно и невозмутимо объясняли Бондаровичу его нарушения (которые, честное слово, на самом деле были!) и действительно начинали составлять самый что ни на есть настоящий протокол. Нет, их, конечно же, можно было уговорить пяти– или десятидолларовой бумажкой, но однажды под Белой Церковью с Бандой приключился случай, который надолго остался в его памяти, в самом лучшем свете выставив образ украинского гаишника.