Наперекор
Шрифт:
Как раз на это и обращает своё внимание медсестра, подготавливая новые повязки и какие-то мази.
— Вот вам список лекарств, – протягивает листок врач. – Не теряйте времени и, пока Мила Андреевна на процедуре, сбегайте на первый этаж в аптеку и купите всё необходимое.
— Ай! – вскрикивает Мила, когда ей начинают протирать ноги. – Надеюсь, что шрамы после этого не останутся…
— Ой, не о том думаешь, милая… — ласково откликается медсестра, смотря на наши сцепленные руки. – Молодые ещё… — эмоционально качает головой. — …главное,
Мила вздрагивает, а я с трудом проглатываю образовавшийся в горле ком.
— Мы не… — слышу тихий голос Вольской и резко вскакиваю на ноги, не желая это слышать.
— Я в аптеку, – бросаю через плечо, быстро шагая к выходу. – Скоро вернусь.
Не дожидаясь ответа, выхожу из палаты и сжимаю от злости ладони.
«Мы не...»
Чего «мы не»? Мы уже «ДА»! Сто раз «ДА», а у неё всё «не».
Жду, когда утихнет гнев, и достаю из кармана телефон Милы. Снова вызываю машину, чтобы добраться до гостиницы и бреду вниз по лестнице в аптеку.
Когда мы дошли до первого жилого дома, то сразу же рассказали хозяевам о произошедшем и попросили помощи. Семейная пара сразу же начала суетиться, чтобы по-быстрому организовать нашу поездку до больницы.
Перед отъездом я выяснил у жильцов всю нужную информацию, чтобы потом щедро отблагодарить. Вот вернёмся в город, и я сам лично перешлю на их счёт крупную сумму денег. Я никогда не забываю тех, кто протянул в трудные минуты руку помощи. Тем более, что им ещё трёх сыновей поднимать. Пацаны крутились около нас с Милой и искренне, как и их родители, хотели чем-нибудь помочь. Хорошая семья. Дружная. Обязательно наведу потом справки, как ещё можно будет им выразить свою признательность.
***
— Куда ты руки к чемодану тянешь, Мила? – грозно смотрю на девушку, которая намеревается поднять тяжесть. – Успокойся. Нам весь багаж донесут до купе нанятые мной люди.
— Хорошо, – спокойно соглашается девушка и подходит к вагону, где проверяет билеты проводница.
Проходим проверку и заходим в поезд. Смотрю на плавные движения Милы и понимаю, что уже начало действовать лекарство со снотворным эффектом. Она садится на свою койку и тут же зависает, смотря в одну точку.
Молча умиляюсь этой картине и осторожно спрашиваю:
— Тебя потом разбудить, чтобы ты поела?
— Нет… — тихо отвечает девушка, снимая с себя кофту.
Тяжело быть женщиной. Приходится заморачиваться, как ты выглядишь, и пытаться спрятать недостатки любыми способами. Например, солнечными очками на половину лица, чтобы скрыть пластыри, или одеждой с длинными рукавами, чтобы не пугать окружающих кровоподтёками. И плевать, что сорокоградусная жара, главное – оставаться всегда красивой.
— Отдыхай, – посылаю улыбку, но Мила тут же отворачивается, взбивая свою подушку.
— Что с машиной? Нам что-то грозит за неё? – уточняет она, укрывая ноги.
— Тебе не нужно думать об этом. Я со всем разберусь, – уверенно говорю
— Мил? – шепчу хриплым голосом, когда её глаза уже начали закрываться.
— Ммм?
— То, что было в амбаре… это самое правильное, что я делал в жизни… — произношу на одном дыхании и замираю в ожидании ответа.
Который Вольская решила оставить при себе, потому что вместо слов я получаю едва слышное сопение.
Вот так всегда…
Только выжал из себя признание, а никто не оценит.
Невыносимая женщина.
Всё через задницу с ней. Каждое слово, каждый поступок выходит наоборот.
Мда, тяжело мне с ней придётся.
Встаю со своего места и наглым образом двигаю Милу к стене, чтобы улечься рядом.
Под действием успокоительного она как безвольная кукла. Как положишь, так и лежит. Исполняю желание воющего внутри меня зверя и прижимаю желанную женщину к себе. Зарываю пальцы в мягких волосах, утыкаюсь носом в шею и дышу так глубоко, как только могу.
Я зависим. Пленён. Очарован.
После этой ночи в амбаре ни одна женщина не сможет затмить Вольскую.
Без её запаха я просто подыхаю. Не чувствовать её кожу для меня настоящая пытка. Не видеть в её глазах себя означает не существовать вовсе.
Быть в ней это вообще пик моего полёта. Другого слова не подобрать. Никогда я ещё не чувствовал ничего подобного от близости с женщиной. Стоило услышать первый стон Милы, и я улетел. Вкусив однажды верх совершенства, возвращаться вниз на землю уже не хочется.
Кто бы мог подумать, что вершиной моего счастья будет Вольская…
Прикасаюсь к её губам своими и дышу вместе с ней. Просовываю руку под футболку и обвожу пальцами пупок. Мягкая. Тёплая.
Веду руку вверх и, немного приспустив чашечку лифчика, накрываю ладонью упругое полушарие.
Кааайф.
Обвожу языком её губы, щипаю за сосок и злорадно усмехаюсь:
— Не хочешь встречаться с боссом? Уволю и устрою уборщицей в соседнее кафе… может, так до тебя дойдёт, паршивка, что лучше быть у меня под боком…
Возвращаю одну ладонь на грудь, вторую располагаю на женской аппетитной заднице, которая как выздоровеет, получит ремня, и разрешаю себе немного времени отдохнуть, а то эта командировка знатно перевернула всю мою натуру и изменила восприятие жизни в целом.
Глава 27
МИЛА.
— Нет, Ян. Спасибо, но нянька мне не нужна, – оборачиваюсь на босса у входа в свою квартиру и отвечаю на предложение «остаться и убедиться, что всё хорошо» сухой отговоркой. – Я не одна. Со мной будут родители. Спасибо, что проводил, но на этом всё, – собираюсь эффектно захлопнуть дверь прямо перед лицом начальника, но и тут не везёт. Резкий взмах руки, и мужская ладонь с силой впечатывается в дверь, губя мой замысел ещё в самом начале.