Напиши мне про любовь
Шрифт:
— Что вам надо? Я занята.
— Я тоже. Много времени у вас не отниму, но не хотелось бы драть глотку и задавать вопросы через дверь.
Недвусмысленная угроза привела к желаемому эффекту. Хэтти открыла дверь и перешла на свое привычное кудахтанье:
— Лапочка, простите бога ради, если ненароком обидела. Мы все в таком состоянии, что вы себе и представить не можете. Бедное дитя...
— Знаю. А вам кто сообщил?
— Этот милый полисмен... Келли... или как его там?.. зашел несколько часов назад и сказал. Милочка, вы даже
Утверждение это подкрепляли сдавленные крики, доносившиеся из комнаты Валентайн, однако, прислушавшись, Жаклин засомневалась, что красавица горюет из-за Лори. Она твердила как заведенная:
— Нет, не буду, не буду! Говорю тебе, я этого не сделаю!
— Чего она не сделает? — заинтересовалась Жаклин.
Улыбка тетушки Хэтти застыла.
— Не забивайте себе голову, дорогая. Ведь вас это не касается, правда?
Она попыталась было преградить Жаклин путь, но та ловко обогнула старушку и уселась в кресло.
— Мне хотелось бы поговорить с мисс Валентайн и мистером Холленстайном. Не исключено, что я смогу помочь. Ведь мы должны помогать ближним своим, если это в наших силах, верно?
Тетушка Хэтти уловила намек, но не успела ответить, как в дверях появился Макс.
— Мне послышалось... ах, это вы, Жаклин. Рад вас видеть. Может, вам удастся вразумить Вэл?
— С радостью попробую! — Одарив хозяйку номера лучезарной улыбкой, Жаклин поудобнее устроилась в кресле. — А в чем проблема?
Макс провел рукой по лысине.
— Понимаете, Валери очень нервная и чувствительная натура. Она очень тяжело восприняла известие о гибели этой несчастной. Вэл... впрочем, если не возражаете, зайдите и сами посмотрите.
— Не возражаю! — Жаклин с готовностью вскочила.
— Макс... — угрожающе начала Хэтти.
— Но надо же что-то делать. Сколько это может длиться? А к Жаклин она очень тепло относится... Одну минутку, Жаклин, я скажу ей, что вы здесь.
Макс исчез за дверью. Дамы сидели с приклеенными улыбками, словно парочка горгулий, пока он не вернулся и не сообщил, что мисс Валентайн будет рада видеть миссис Кирби.
Вторая половина люкса состояла из апартаментов поменьше, которые можно было сдавать либо отдельно, либо — отперев дверь — как часть ансамбля. Помимо выхода в коридор, там имелось еще три двери, две из них были закрыты. Третья вела в спальню Валентайн.
Комната была уютная, однако без избытка роскоши; сквозь широкие окна открывался вид на парк. Но балкона, как в гостиной Хэтти, не было. Не самая подобающая обстановка для Королевы Любви и ее импресарио, подумала Жаклин. Хэтти-четвертак заграбастала львиную долю жилой площади.
Мисс Валентайн лежала поперек двуспальной кровати, уткнувшись подбородком в ладони. В гневе она выглядела не менее пленительно, чем когда была при полном параде и дежурной улыбке. При взгляде на ее пухлые губки поэты наверняка пустились бы в треп насчет лепестков розы, а разметавшиеся по хрупким плечам
На соседней кровати лежало вечернее платье из розового дамаста, с рисунком в виде бутонов хризантем, пышную юбку украшали гирлянды из жемчуга и бисера. Кружева ручной работы окаймляли оборки, а также широкий лиф с изящными крохотными рукавами-фонариками. Удлиненная талия и пышные юбки принадлежали к иной эпохе, и Жаклин подозревала, что знает имя модельера. Платье было точной копией творения великого Уорта, которое она видела накануне в Метрополитен-музее.
— Я его не надену! — вскричала Валентайн. — И не пытайтесь меня уговорить. Хэтти с Максом все утро увещевают, меня уже тошнит от их нотаций. Сказала — не надену, и точка.
— Это то самое платье, что сшила для вас Лори? — спросила Жаклин. Она и без того знала ответ, но с трудом верила, хотя и прежде отмечала портняжное мастерство Лори. Платье было настоящим произведением искусства.
— Именно, — кивнул Макс. — Бедняжка трудилась над ним несколько недель...
— Месяцев, — поправила Жаклин, любуясь изящной вышивкой и безукоризненно выполненной отделкой из бисера. — Наверное, начала, как только открылась выставка, в апреле.
— Естественно, Валери была очень рада и польщена, — продолжал Макс, украдкой покосившись на мисс Валентайн, которая отнюдь не выглядела ни обрадованной, ни польщенной. — Хэтти сообщила девочке размеры Вэл, и на прошлой неделе, как только мы приехали в Нью-Йорк, устроила примерку. Вэл собиралась надеть платье на сегодняшний бал. Оно перекликается с темой ее последней книги, действие которой, как вы знаете, происходит в конце викторианской эпохи. Там даже есть эпизод, когда Магдалена появляется на балу в платье от Уорта...
— Я помню этот эпизод, — перебила Жаклин. — Мисс Валентайн, платье просто чудесное. Почему вы не хотите его надеть?
Уронив голову на постель, Валери скрестила руки на затылке. Из-под золотистой копны раздался сдавленный голос:
— Она мертва, вот почему. Это мерзко... Все равно что снять одежду с покойника.
Тут не выдержала тетушка Хэтти:
— Но это же глупо, Вэл, милочка! Тем более важно, чтобы ты надела платье. Вроде как дань памяти, неужели не понимаешь? Допустим, глупые поклонницы довели тебя до бешенства, но ты же не хочешь оттолкнуть их?! Ты просто не можешь позволить себе...
Только Жаклин собралась предостерегающе пнуть старую дуру в лодыжку, как мисс Валентайн положила конец тираде. Приподнявшись на обеих руках, она завизжала. Это был исключительно музыкальный визг, подобно фанфаре на золотой трубе, и столь же пронзительный. Завладев вниманием публики, Валентайн прекратила визжать и заговорила:
— Вы сто раз это уже твердили, сил моих нет больше слушать. Я не надену это чертово платье! Ей-богу, стоит мне влезть в него, и я чувствую, как ее руки касаются меня, — холодные, мертвые руки, словно куски мороженой свинины.