Наполеоновские войны

Сядро Владимир Владимирович

Наполеону приходилось бросать все новые и новые армии в эту бездонную пропасть. Летом 1810 года численность французских войск на Пиренейском полуострове поднялась до 300 тысяч – цифра по тем временам громадная. Достаточно вспомнить тот факт, что «великая армия», с которой Наполеон пошел на завоевание России, насчитывала около 600 тысяч человек, чтобы понять, сколь серьезную проблему для французов представляла Испания. Это происходило потому, что борьба регулярных испанских войск (вкупе с борьбой англичан) составляла только часть – и притом не самую важную – борьбы испанского народа за свою независимость. Главную же силу в той подлинно народной войне представляло движение «герильерос», то есть партизаны.

Партизанское движение в стране стало возникать стихийно сразу после мадридского восстания 2 мая, но особенно широкий размах оно приобрело после того, как Центральная хунта, возникшая в сентябре 1808

года, приказом от 28 декабря того же года призвала население к организации партизанских отрядов. Число партизан росло как после каждой победы союзников, так и после карательных акций, которые увеличивали количество желающих отомстить. Будучи разгромленными в традиционной войне, испанцы стали воевать более привычным для себя способом: небольшими летучими отрядами в горной или труднопроходимой сельской местности они громили малые отряды французов, ловили их гонцов, отбивали фураж. Из партизанских командиров наиболее прославились Реновалес, Мина, л’Эмпечинадо, Санхец, доктор Ровера, Меркезито, Me дико, Сапия и аббат Мерино. Интересно, что среди полевых командиров было много священников. Тактика герильи приносила свои успехи: французы контролировали лишь крупные города, откуда они выходили только большими отрядами. На обороне коммуникаций у французов было задействовано 200 тысяч солдат, то есть больше половины всей армии. Поэтому огромное значение французы стали придавать разведке и контрразведке, шифровке донесений, ведь партизаны использовались англичанами для сбора информации и захвата гонцов. В районах, где герилья была особенно сильна, – Каталонии, Арагоне, Наварре и Басконии – в 1810 году было установлено военное правление, подчинявшееся напрямую Парижу.

В первый период войны, когда народ ждал от начавшейся борьбы не только изгнания французов, но и коренного улучшения своего положения, энтузиазм масс был очень велик и движение «герильерос» охватывало целые провинции: все население бралось за оружие и шло на войну против иноземных завоевателей. Так было, например, в Астурии, Галисии и некоторых других районах. Но даже и позднее, когда надежды людей стали меркнуть, движение «герильерос», несколько изменив свою форму, продолжало оставаться огромной силой. Включив в себя элементы регулярной армии и постоянно пополняясь добровольцами, оно затопило всю страну, превратив ее в «одно гигантское осиное гнездо, где тысячи неуловимых жал со всех сторон вонзались в каждую французскую часть, в каждого французского солдата».

Размах этого движения наглядно характеризует выдержка из одной старинной книги об испанской войне за независимость, в которой перечисляются партизанские отряды Испании: «В начале 1809 года в провинции Ла-Манча действовал отряд герильерос под командой нотариуса дона Исидора Мира; в деревне Пеньяс де Сан Педро был сформирован отряд герильерос под командой отставного капитана милиции дона Педро Антонио Ламота; в Агудо был создан отряд герильерос из таможенной охраны Сьюдад Реаля под командой ее начальника дона Алехандро Фернандес, в местечке Вилльобиадо близ Бургоса был организован отряд герильерос под командой священника дона Херонимо Мерино; в провинции Алава возник отряд герильерос под командой кузнеца Лонго; в Ла Риоха образовался отряд герильерос, именовавшийся “крестоносцы Риоха” – его членами были священники и монахи, в горах Кантабрии оперировал отряд герильерос под командой “маркесите” (“маленького маркиза”) Порлье, а в горах Гвадалахары – отряд герильерос под командой Эмпесинадо».

Благодаря «герильерос» французы, имея на Пиренейском полуострове 300-тысячную армию, никогда не могли сосредоточить против Веллингтона больше 70 тысяч человек. Из-за них же Жозеф Бонапарт был не в состоянии даже поддерживать регулярную связь с Парижем: посланные им курьеры, несмотря на сопровождавшую их охрану, то и дело попадали в руки партизан. Так, например, посол Наполеона в Мадриде граф Лафорет в письме к министру иностранных дел герцогу Кадорскому от 5 июля 1810 года сообщал: «Курьер, отправленный из Парижа с почтами 18 и 19 минувшего месяца, приехал вчера, будучи подвержен великой опасности быть перехваченным. Другой курьер из армии и несколько почт испанских были перехвачены по дороге от Бургоса к Мадриду. Часто я возобновляю представления с деятельности неприятельских разъездных партий, потому что не вижу ни расположения, ни намерений к уменьшению сего зла: внезапные нападения на военные посты, на обозы и на курьеров становятся каждый день чаще. Разбойники поступают без всякой пощады с испанцами, кои служили в чем-либо по королевскому делу и увозят их из селений. Не упоминая более как только о Мадридской провинции, в которой покорность и деятельная правительственная бдительность конечно совершенны, весьма приметно, что никто не может удалиться от стен столицы,

не подвергая себя опасности». Такова была картина в районе Мадрида.

Положение в противоположном конце Испании – в районе Гибралтара – было схожим. Об этом свидетельствует письмо находившегося в Гибралтаре английского генерала Блэка, которое он отправил своему другу: «Офицеры и солдаты французские никогда не могут ходить иначе, как в великом числе, ибо если идут одни или в малом числе, то бывают приносимы в жертву какими-либо многочисленными отрядами испанцев. По-видимому, французы берут города без сопротивления, но не могут сохранить оных, а отряды, которые они оставляют в них, бывают вообще истребляемы. Невозможно мне изобразить вам гордого вида испанских нагорцев. Каждый день приводят пленных в Гибралтар, представляя победоносные знаки, как то: лошадей, гренадерские шапки, мундиры и прочее, убиваемых ими французов. Словом, ныне многие из нагорных крестьян, которые прежде покрывалися бараньими кожами, одеты совершенно во французские мундиры».

Маршалам и политикам Наполеона суть загадки войны в Испании, которую они поначалу не могли понять, становилась яснее с каждым днем. «Во всякой другой стране, – писал маршал Журдан в конце 1808 года, – две такие победы (имеются в виду битвы 10 и 23 ноября) привели бы к покорению всей земли. В Испании же совсем наоборот. Чем чувствительнее поражаешь ее армии, тем ревностнее народ хватается за оружие. Чем более подвигаются французы, тем опаснее становится их положение». Два года спустя, в 1810 году, генерал Келлерман давал такую оценку положения в Испании: «Этот упорный народ поглощает армию. Тщетно отсекать головы гидре: они снова вырастают не здесь, так там. Если не произойдет переворота в умах, долго не удастся подчинить этот большой полуостров. Он поглотит население и благосостояние Франции. Я все думаю, что тут нужны голова и руки Геркулеса». Аббат Д. Прадт охарактеризовал положение французов в Испании следующим образом: «Силы французов… истощались не сражениями, но беспрестанными мелкими атаками невидимого неприятеля, который тут же исчезал в массе народа, но тотчас же снова появлялся с обновленными силами. Лев, замученный до смерти комаром в басне, – вот верная картина французской армии».

Такова была неодолимая сила движения «герильерос». «Наполеон, столь мастерски давший мат Бурбонской династии, сам оказался бит испанским народом», – писал И. М. Майский.

Оккупированная, но не покоренная

Итак, на борьбу с оккупационными войсками поднялся буквально весь народ – мужчины, женщины, дети, старики. Партизанская война бушевала по всей стране. «Это была самая страшная и разрушительная война за всю историю Испании, – пишет Р. Санчес Монтеро. – Никакой линии фронта не было. Наполеоновской армии противостояла вся страна. Фронт был повсюду. Противники изощрялись в зверствах, что засвидетельствовал в своих работах серии «Бедствия войны» художник Франсиско Гойя. У Испании не было регулярной армии: французам противостоял народ, который воевал как мог, без каких-либо правил».

После того как в январе 1809 года Наполеон оставил Пиренейский полуостров, его полководцы вынуждены были беспрерывно воевать с партизанами. Провинции, занятые французами, были буквально наводнены партизанскими отрядами, которые к этому времени уже освоились с военными действиями и стали для французов очень опасным противником. Вооруженные английскими ружьями и кривыми испанскими ножами – «навахами», – испанские партизаны не давали покоя своим врагам. Днем они укрывались в горах, а по ночам предпринимали смелые вылазки, вырезая целые гарнизоны противника. Эффективной борьбе с «герильерос» мешали и внутренние противоречия среди полководцев французской армии. Жозеф Бонапарт, номинально стоявший во главе войск, не пользовался ни малейшим авторитетом у полководцев своего брата; начальник его штаба Журдан импонировал им не многим более; маршалы Сульт и Ней ненавидели друг друга, а отъезд Наполеона лишил командование всякого единства. К тому же, император, покидая Испанию, увел с собою лучшие гвардейские войска.

Между тем французы вынуждены были сражаться еще и с регулярными отрядами, составлявшими англо-испанскую армию. Первую половину 1809 года борьба между французскими и испанскими войсками шла с переменным успехом. Испанская армия закрепилась в Андалусии и пыталась предпринимать контрнаступления. Как упоминалось выше, 14 января Центральная хунта заключила военный союз с Англией, которая выслала на помощь первой генерала Артура Уэллсли Веллингтона. 28 марта восстала Галисия, и после победы при Пуэнтосампае (7–9 июня), выигранной при поддержке англичан, она стала вторым регионом, полностью свободным от власти французов. Однако сражение 19 ноября при Оканье, возле Толедо, изменило весь ход кампании. 31-тысячная