Напрасные опасения
Шрифт:
— Думаю, скажет, чтобы вы не вмешивались не в свое дело, — небрежно заметила Никки, насмешливо подняв брови. Она была рада, что на этот раз он не прочел ее мысли: она, возможно, глупо и опрометчиво влюбилась по уши в этого человека, но показывать свою любовь не собиралась. Все произошло слишком быстро и явно, чувства шли вразброд со здравым смыслом, а желания сдерживались неуверенностью.
Он тихо засмеялся, и в его смехе прозвучал гнев. Никки не могла понять, отчего это, и уже открыла было рот, чтобы спросить, но в эту минуту из-за угла холла стремительно выбежал Чарлз.
— Харпер, посмотри,
Необъяснимое напряжение ослабло. Харпер неторопливо отошел от нее, и его вниманием завладел племянник. А Никки почувствовала себя так, словно слепящий ее прожектор погас. Она воспользовалась возможностью и скрылась в комнате. Там, привалившись спиной к закрытой двери, она прислушивалась к удаляющимся голосам Харпера и мальчика: низкий голос старшего Бьюмонта прерывался тонким дискантом младшего.
Итак, что же все-таки произошло? Покачав головой и удивляясь мужским причудам, Никки пошла посмотреть на себя в зеркало. О ужас! Не только блузка была в клубничных пятнах, но на локтях виднелись штрихи от фломастеров, а короткие черные волосы стояли дыбом, так как она, не замечая этого, запускала в них пальцы.
Никки помрачнела. Неудивительно, что Гейл Чанселлер смотрела на нее сверху вниз, — она была похожа на грязную уличную девчонку! Что ж, теперь поздно об этом сожалеть, надо приводить себя в порядок. И Никки отправилась в ванную.
Осторожно и быстро вымыв руки, чтобы заживающие раны не отмокали в теплой воде, она натянула плотные хирургические перчатки, которые ей дал местный доктор, напустила полную ванну, погрузившись в нее, вымыла шампунем волосы и так усердно начала оттирать себя губкой, что кожа покраснела.
Затем началась подготовка к ужину. Никки снова проглядела выбранные заранее вещи: изысканные туфли-лодочки, прозрачные черные колготки и яркое платье, больше похожее на шелковую комбинацию. Платье открывало ее стройные ноги, так как было выше колен сантиметров на десять. Его цвет подчеркивал голубизну глаз и, казалось, бросал отблеск на гладко причесанные короткие волосы. Платье буквально струилось по стройной, ладной фигурке.
Никки сама себе в нем понравилась — оно оказалось в меру нарядным и могло посопер-ничать по части моды с неброской элегантностью Гейл. Платье полностью открывало плечи и руки и держалось лишь на тоненьких бретельках. Никки хотела было надеть ожерелье, но, посмотревшись в зеркало, передумала. Без него шея выглядела вызывающе обнаженной. Ну и пусть!
Затем она подкрасила лицо. И если женщина в Никки колебалась относительно того, насколько густыми должны быть тени и румяна, художница взяла верх — и не подвела.
Спускаясь вниз по лестнице, она услышала голоса из парадной гостиной и страшно обрадовалась, так как малая гостиная — это место, где Харпер однажды отдыхал вместе с ней. Неважно, если другие бывали там утром или днем, но Никки хотелось, чтобы тот первый вечер у камина в его доме навсегда остался у нее в памяти.
Она вошла в комнату. Там были все, кроме Чарлза, который ужинал на кухне. Гордон, как всегда не умеющий сидеть на одном месте, стоял у окна и радостно ей улыбнулся. На диване грациозно устроилась Гейл с каменным лицом и злобным взглядом. Сначала Никки не поняла почему: ведь они
Тут к ней повернулся Харпер, и, когда их взгляды встретились, у нее подкосились ноги. Человек, которым она восхищалась и которому полностью доверяла, отошел на второй план, и его место занял другой — властный, мужественный и… неистовый. Темные глаза обжигали ее своим блеском, затем он опустил взгляд, но не отвернулся. Она поняла, что он увидел то, что она и хотела, — очертания ее тела под облегающим, лишенным каких-либо украшений платьем и кремовую кожу обнаженных рук и плеч.
Гордон обогнул диван и подошел к Никки. Взяв ее за руки, он поднес их к губам.
— Что за поразительное перевоплощение! — воскликнул он. — Дорогая, вы выглядите весьма изысканно!
Никки все еще смотрела на Харпера, а доктор наклонился и прошептал ей на ухо:
— Вы словно конфетка!
При виде того, как посуровел Харпер, Ник-ки вся затрепетала и, повернувшись к Гордону, взмолилась:
— Ради Бога, прекратите!
— Но мы с вами только начали, — ответил тот, дерзко сверля взглядом ее взволнованное нежное личико.
— Да как вы смеете? — Никки была настолько потрясена его наглостью, что в ее голосе вместо возмущения прозвучало лишь удивление.
— Я ведь играю с огнем, не так ли? — усмехнулся Гордон. — Харпер опасен, если его спровоцировать! Но, право слово, игра стоит свеч! Вам не кажется, что знаки внимания другого мужчины могли бы сократить то расстояние, на которое он столь упрямо удалился ото всех?
У Никки от изумления расширились глаза.
— Откуда вы это знаете?
— Дорогая, я давно это понял, так как рос с ним вместе и видел, что он избегает почти всех окружающих. Если вы собираетесь изменить его, то я вас искренне благословляю на это. — И еще тише добавил: — Я никогда его таким не видел. Не сломитесь, милая Никки!
— Но… но… — запинаясь, пробормотала она, не зная, как поступить, и тут к ним подошел разъяренный, словно жаждущий крови хищник, Харпер.
Никки с опаской подняла на него глаза и поразилась: хотя от его фигуры исходила угроза, выражение лица было вежливым. Но его выдавали глаза — в них читалось что-то первобытное.
— «Перье», Никки? — ласково спросил он и протянул ей бокал.
Не успела Никки взять бокал и поблагодарить, как Гордон воскликнул:
— «Перье»? Но вы наверняка предпочитаете что-нибудь покрепче, дорогая?
У Никки перехватило дыхание, и она испугалась: с видом оскалившегося волка, который вот-вот набросится на врага, Харпер медленно повернулся к другу. Как только у Гордона хватило смелости выдержать его взгляд! А Харпер очень спокойно объяснил:
— Никки никогда не пьет перед обедом ничего, кроме бокала вина.
А отважный Гордон продолжал свое:
— Разве у Никки есть право выбора?
У Харпера побелели губы, но он улыбался. Никки не выдержала напряжения и громко воскликнула: