Напряжение
Шрифт:
Мне страшен позор, одиночество. Я боюсь потерять Славу. Мне тогда уже некуда будет бежать.
Слава сейчас тяжело болен. У него воспаление легких. Сидя у его кровати, я передумала, кажется, все, что возможно и невозможно. Но ни к чему я так и не пришла. Если б ты знал, как мне нужно твое честное, прямое слово, как я его жду! Я уверена, что ты ответишь мне. Так ведь?
Больше ни о чем писать я не могу. Да и ничего особенного нет.
Тетю Симу и ребят поцелуй от моего имени.
Твоя Марина.
P. S. Посылаю тебе свою фотографию. Ты, наверно, забыл, какая
Павел Евгеньевич Быков - Марине Гречановой
Ленинград, 21 октября 1940 года
Дорогая моя девочка! (Ты ведь всегда для меня будешь девочкой.) Сегодня получил твое письмо. И скажу, что оно взволновало меня больше, чем твои прошлые затеи, все вместе взятые. Ты права: ошибаться сейчас тяжелее, чем в дни минувшие.
Как бы я поступил на твоем месте? Попробую объяснить, Маринка. Для меня в жизни существует одна главная, главнейшая категория - честность. По ней, как по термометру, я измеряю, оцениваю человека, коммуниста, комсомольца. И я убежден: именно в том, как мы относимся к окружающему, как воспринимаем его, в какие отношения с людьми вступаем - открытые, прямые или завуалированные, когда один увиливает от другого, что-то недоговаривает, - именно в этом заключена истинная ценность каждого человека. Тот, у которого «душа потемки», не может быть хорошим. Это аксиома. Ведь Слава тебе и понравился прежде всего тем, что он «открытый, честный». Так ты пишешь?
Ты отлично сказала о человеке с чужим паспортом. Но к тебе это не относится. Если же ты все-таки считаешь, что жила эти годы так, то ты всегда, в любую минуту, можешь его восстановить, свой паспорт. И ты обязана это сделать, Марина. Ты это заслужила.
«Люди есть люди», - пишешь ты. Согласен с тобой. Но почему ты думаешь, что там, где ты живешь, плохие люди, которые не поймут тебя, которые опозорят тебя (ведь так вытекает из твоих слов). Это не так. Уж если на то пошло, ты в ФЗУ никому ничего не объяснила. Ты просто ушла, показав своим уходом свое несогласие с чьим-то мнением. Это честно, но наполовину. А половина никого никогда не устраивает. Ты была тогда так измучена, так истерзана, что я не решился в тот момент говорить тебе, что ты не права, я видел лучший выход в твоем отъезде.
Ты, Маринка, достойна комсомола, ты достойна большой любви. Я в любую минуту дам тебе рекомендацию в комсомол, если она понадобится, потому что знаю тебя, уверен в тебе. И считаю, что ты должна прямо, честно, с высокой трибуны сказать обо всем. В исходе я не сомневаюсь.
И то же самое - со Славой. Ты пишешь, что проверяла его любовь. Может быть, это действительно была для тебя проверка. Но узнать любовь можно лишь на деле, трудном, связанном с большими переживаниями. Если ты ему скажешь все, что тебя гнетет, это и будет твоим главным испытанием. Тут ты поймешь, настоящее у него чувство к тебе или нет. Уйдет - значит, он не «открытый и честный»; значит, ты его плохо узнала; значит, это не тот, кто тебе нужен для твоего счастья. Любящий искренне никогда не остановится перед прошлым человека, зная его настоящее.
Ты решительная, и ты сделаешь, как я тебе советую. Те неприятные минуты, которые тебе придется пережить, стоят того, чтобы их переживать. Новый паспорт будет тебе на всю жизнь.
Будь смелей, моя девочка. Я желаю тебе добра, как никому другому. Огромный привет тебе шлет тетя Сима.
Целую тебя. П.
P. S. Фотографию твою получили. Большое спасибо. Ты у нас взрослая совсем стала, красавица дивчина.
П. Быков.
Т е л е г р а м м а
Марины Гречановой и Вячеслава Ветрова Павлу Евгеньевичу Быкову
Новосибирск, 22 декабря 1940 года
Сегодня принята комсомол ТЧК Счастлива ТЧК Тридцать первого свадьба ТЧК Горячо обнимаем целуем самых дорогих любимых
Марина Вячеслав
Т е л е г р а м м а
Павла Евгеньевича и Серафимы Александровны Быковых Марине и Вячеславу Ветровым
Ленинград, 31 декабря 1940 года
Поздравляем большими событиями жизни также Новым годом ТЧК Желаем дорогим нашим молодоженам много лет жизни больших радостей настоящей дружбы ТЧК Любите уважайте друг друга ТЧК Любящие вас
Быковы
Григорий Афанасьевич Завьялов - Павлу Евгеньевичу Быкову
Новосибирск, 5 января 1941 года
Павел, здравствуй! Кажется, моя миссия опекать твою «дочурку» пришла к концу. Не скажу, чтобы опека была обременительна для нее - в общем-то Марина вполне самостоятельна, - да и для меня тоже. Могу тебя поздравить от души, от всего сердца, - хороший из нее человек получился.
Ты, конечно, знаешь о том, что недавно приняли ее в комсомол, а под Новый год сыграли мы здесь свадьбу. Эх, брат, жаль, тебя не было. Свадьба получилась на славу. Давно я такой не видывал.
Еще в прошлом году, кажется, я встретил как-то в цехе Марину. Ну, спросил о том, о сем, а потом говорю: «В комсомол думаешь вступать, или как?» Смотрю, медлит с ответом. Я-то понял, в чем дело. «Ладно, - говорю, - дело не срочное… Но учти, нам толковые комсомольцы нужны…» Больше ни слова на эту тему мы не сказали друг другу.
Летом как-то пришла Марина в партком, шум подняла: заготовки из третьего цеха поступают медленно, часть приходится браковать. Сигналят они уже две недели, а толку нет. На меня набросилась: «Можете вы, Григорий Афанасьевич, что-нибудь предпринять или нет? Не можете - сама к директору пойду».
Был у меня тут Коля Седых, комсомольский секретарь. Когда она ушла, спрашиваю: «Чего же в комсомол не принимаете? Огонь девушка. Она вам всю работу в цехе поднимет».
– «Правильно, такая поднимет, но заявление она не подает, а мы тянуть не будем. Комсомол - организация добровольная».
– «Тянуть, - говорю, - не надо, а поговорить стоит. Может, она ждет этого разговора».
Не знаю, говорил он с ней о чем-нибудь или не говорил, но как-то месяца полтора назад она меня увидела во дворе, в сторонку отвела: «Подала, Григорий Афанасьевич, заявление».
– «Хорошо, - отвечаю, - сделала. Рекомендации-то есть кому дать? Не то я могу за тебя поручиться» Смеется: «Есть охотники, спасибо…»
Вскоре приходит ко мне Коля, взъерошенный, слишком какой-то румяный. Только что с бюро, решил посоветоваться со мной по какому-то делу. Оказывается, Марину на бюро принимали. Стала она рассказывать о себе - он и перетрусил. Бюро отложил.