Напряжение
Шрифт:
– Неприятная история, но вполне допустимая, - сказал он; большие зеленые глаза поднялись на Бенедиктова.
– Сам понимаешь, какой сейчас учет. Не знаешь, за что хвататься…
– Мне важно установить, когда пропал «ТТ» - до того, как вы приняли Вахрамеева в госпиталь, у вас или уже там, на пересыльном…
– Может быть, и удастся… Я думаю, лучше тебе самому это сделать, а я тебя познакомлю с начальником ОВС. Учти: он будет божиться, что у него все в ажуре, так ты…
– Ладно, не вчера родился, - с улыбкой произнес Бенедиктов и спросил из сострадания к мучившемуся старшему лейтенанту: - Неужели тебе
Тот безнадежно махнул рукой:
– Рвать надо, да все времени нет. Пошли…
Бенедиктов накинул халат с болтающимися сзади лямками и последовал за Кочемазовым.
Они поднялись еще на этаж, пропустив на лестнице санитарку с ведром, полным нечистот, прошли насквозь огромную душную палату - остатки шведской стенки показывали, что раньше здесь был физкультурный зал: мужчины в бинтах лежали, сидели на разномастных, собранных у населения кроватях; ходячие стучали в углу костяшками домино; кто-то крутил патефон… На другой лестнице откуда-то потянуло кислым запахом тушеной капусты - у Бенедиктова тоскливо засосало под ложечкой.
– Вон он, - сказал Кочемазов, глазами показывая наверх, откуда слышался зычный, хорошо поставленный командирский голос.
– Драит кого-то…
Ведающий обозно-вещевым снабжением (ОВС) капитан оказался маленьким, щуплым, подвижным человеком, любившим, по-видимому, порядок и пытавшимся его навести силой своего голоса. («Откуда только он берется в таком теле?» - подумал с усмешкой Бенедиктов.) Заметив Кочемазова, капитан тотчас отпустил сестру-хозяйку с пылающими от нагоняя щеками; лицо его из свирепого мгновенно превратилось в добродушное. Кочемазов представил Бенедиктова, объяснил, кто он, что хотел бы посмотреть, и оставил их.
Капитан тактично не задавал вопросов. Он растянул рот в улыбке, словно проверка доставляла ему удовольствие, и без промедления начал действовать: приказал принести книгу учета, накладные, разыскать кладовщицу склада боепитания. Пока они двигались к складу, он успел рассказать о системе - по его словам хорошо продуманной - регистрации и хранения оружия от приемного отделения до сдачи по мере накопления на пересыльный пункт.
– Наша хранительница огня, - кивнул капитан на подошедшую робкую, испуганную срочным вызовом женщину.
– Покажите-ка ваш арсенал, - приветливо сказал Бенедиктов, от которого не ускользнули ее сжатые в напряжении кулачки, и подрагивающие губы, - не утаивайте.
– Она у нас прекрасно справляется… Бывают дни, когда десятками приходится таскать это оружие с этажа на этаж… Представляете, какая тяжесть!.. С нынешними-то силами! Она и таскает, и чистит, и смазывает не хуже заправского бойца.
– Правда?
– Капитан подмигнул кладовщице.
– И все, как говорится, у нее в полном ажуре. (Бенедиктов улыбнулся, вспомнив слова Кочемазова.) Да вы сами сейчас убедитесь…
Кладовщица сняла железную скобу с обитой стальными листами двери и, впустив обоих, встала в сторонке, наблюдая за действиями Бенедиктова. Склад пропах оружейным маслом. «Хорошо, отлично», - повторял Бенедиктов, довольно поверхностно осматривая пистолеты, наганы, гранаты, разложенные на стеллажах, стоящие в козлах винтовки и автоматы. Всем своим поведением он старался показать, что проверка - лишь формальность, правда необходимая.
Он перебрал накладные, полистал регистрационную
– Значит, если бы появилась необходимость срочно найти личное оружие, ну, скажем… - он провел пальцем под первой попавшейся фамилией, назвал ее, дату поступления, - я мог бы это сделать благодаря записям?
– Несомненно, - воскликнул капитан громовым голосом и скомандовал, как фокусник в цирке своему ассистенту: - Найдите, быстро!..
Кладовщица молча сняла со стеллажа наган и протянула его Бенедиктову.
– У меня вопросов больше нет, - весело сказал он, сверив номер.
– Если бы везде, так хранили… - Пожал руку сияющему капитану, потом слабо улыбнувшейся кладовщице.
– Так и запишем: с вами все в порядке. Теперь пойду в другой госпиталь… Служба!
Вернувшись к Кочемазову, он прикрыл за собой дверь и сказал тихо:
– А пистолетик-то исчез у вас. В книге имеется запись, на пересыльный пункт не сдан. Лейтенант Вахрамеев умер. Выходит, где-то здесь…
– Придется искать, - невнятно проговорил Кочемазов, не отнимая ладони от подбородка.
– Поинтересуйся, пожалуйста, в чьи руки он мог попасть. Это очень важно. И позвони мне.
Кочемазов покивал, страдальчески глядя на Бенедиктова. Бенедиктов оставил свои номера телефонов, записал номер пропавшего «ТТ», время, когда приблизительно он мог быть похищен, и, пожелав старшему лейтенанту скорее вытащить зуб, покинул госпиталь.
9. «СТАРШИНА КОМАНДЫ ТРЮМНЫХ МАШИНИСТОВ»
Она стояла на углу переулка Подбельского, сжимая под мышкой сумочку, маленькая, нахохлившаяся в своей заячьей шубейке, и, видимо, ждала его со стороны бульвара Профсоюзов.
– Тася, - окликнул ее негромко Бенедиктов.
– О, я думала ты опять не придешь, - сказала она, обернувшись, и взяла его под руку.
– Какое это мучение - ждать.
Иной возможности поддерживать относительно регулярную связь, кроме таких вот встреч здесь, в заранее обусловленном месте, у них не было. Они договорились встречаться каждый день в пять часов и ждать друг друга в течение десяти минут. Если Бенедиктов оказывался к этому времени поблизости, он провожал жену домой, узнавал по пути не слишком обильные житейские новости, иногда успевал даже кое-чем помочь в доме. Очень редко удавалось остаться на ночь. Тася работала на почтамте, случалось, что и она не успевала к назначенному сроку, поэтому виделись они не так уж часто.
– Прости, никак не мог выбраться эти дни.
– Бенедиктов прижал ее руку к себе.
– Как ты себя чувствуешь?
– Не очень… Слабость. И есть хочу. Не проходит минуты, чтобы я не хотела есть. Наваждение какое-то. Кажется, съела бы гадюку, крысу, помои, падаль, что угодно… Ты принес мне что-нибудь?
Бенедиктов достал кусочек хлеба, сбереженного для нее. Она проглотила его, почти не жуя.
– И все?
– К сожалению, все… Мне один знакомый обещал достать немного овса.