Нарцисс в цепях
Шрифт:
У меня опустились плечи, и я заставила себя выпрямиться. Почему Мерль решил сказать мне, я не стала спрашивать. От кого еще Ричард примет утешение? Я не была на сто процентов уверена, что он примет его и от меня.
— Спасибо, что сказал, Мерль.
Я направилась к двери. Мерль придержал ее, и я прошла под его рукой не пригибаясь.
Шанг-Да стоял, прислонившись к стене возле двери, ведущей в кухню. Такого смущенного вида я у него не наблюдала никогда. Он старался не встречаться со мной взглядом. Что там стряслось?
Калеб устроился на кушетке
— Славный халатик, — заметил он.
Я оставила это без внимания и вошла в дверь. Ричард сидел за кухонным столом. Он открыл все шторы, и свет заливал кухню. Волосы он высушил феном, и они лежали мягкой пушистой волной. Мне никогда не удается высушить волосы феном без того, чтобы они не превратились в подобие густой и жуткой пакли. В утреннем свете волосы Ричарда казались еще более золотыми, чем обычно, менее каштановыми. Он поднял голову, и я поняла, что золотистое сияние — это гало от утреннего солнца. Оно нарисовало вокруг Ричарда сияющий нимб, а кожа посередине лица выглядела темнее, будто была в тени.
Миг у меня был, чтобы заметить блеск слез на этом затененном лице, потом Ричард опустил голову и отвернулся. При этом его тело оказалось на свету, но иллюзия гало и тени пропала.
Я подошла к столу, встала поближе, почти касаясь голого плеча, не зная, надо ли это делать.
— Ричард, что случилось?
Он замотал головой, не поднимая глаз. Я протянула руку и чуть дотронулась до плеча. Он не велел мне убрать руку, не отодвинулся. Уже хорошо. Я тронула слезу на ближайшей ко мне щеке, смахнула ее рукой. Вспомнилось, как приходилось утешать Натэниела.
— Ричард, скажи, что случилось. Пожалуйста.
Он улыбнулся — быть может, в ответ на «пожалуйста». Это слово я использую нечасто.
— Я этого еще не видел. — Он очень бережно потрогал мой рукав.
Я не хотела отвлекаться — даже на то, чтобы он заметил, что я для него надела.
— Ты устал не меньше меня, Ричард. Что же не дает тебе лечь?
Он опустил глаза, потом поднял, и такая была в них скорбь, что я чуть не сказала: «Не говори, не надо», но ему надо было высказаться.
— Луиза в тюрьме, а Гай мертв.
— Я не знаю этих имен, — нахмурилась я.
— Луиза — одна из новеньких у нас. — Он опустил глаза, не глядя на меня. — Гай — ее жених... то есть муж... то есть он был ее мужем.
Ричард закрыл лицо руками, затряс головой и не мог остановиться.
Я взяла его за запястья, отвела руки от лица, чтобы заглянуть в глаза.
— Ричард, рассказывай.
Его руки повернулись у меня в ладонях, схватились за мои. Вот так, держась за руки, он стал говорить, и горе выливалось в словах.
— Луиза убила Гая в медовый месяц, вчера. Мне сказали как раз перед тем, как я сюда приехал.
— Все равно
— Я был ее спонсором. Я учил ее контролировать своего зверя, и она потеряла этот контроль в свой медовый месяц, в момент... — Он опустил голову и поднял мои руки, прижимая себе ко лбу.
— Она потеряла контроль в момент секса, — закончила я.
Он кивнул, прижимаясь лицом к моим рукам.
— В момент потери девственности, — сказал он придушенным голосом.
— Ты сказал — девственности?
Он отодвинулся от меня, уронил руки на колени, и я впервые обратила внимание; что у него вокруг пояса завязано полотенце.
— Это значит, что она никогда не практиковалась контролировать зверя в процессе сношения?
Он покачал головой.
— Они были помолвлены уже два с лишним года до того, как Луиза подверглась нападению и стала одной из нас. Они оба хотели дождаться брачной ночи.
— Похвально, — сказала я. — Но оргазм, до некоторой степени, всегда оргазм. Если она умела себя контролировать в оргазме без сношения, то должна была суметь это сделать и в реальном сексе. — Я снова тронула его за плечо. — Ты сделал для нее все, что мог.
Он отдернулся, будто я обожгла его, вскочил так, что стул треснулся об кухонный стол и свалился на пол. Я скорее почувствовала, чем увидела стоящих в двери людей.
— У нас все в порядке, — сказала я. Шанг-Да, Мерль и оба крысолюда неуверенно остановились в дверях. — Все в порядке, оставьте нас.
Они вышли, но я знала, что у нас есть слушатели, потому что далеко они уходить не станут.
Ричард стоял посередине кухни, одетый только в полотенце да в лучи утреннего солнца. Обычно это отвлекло бы меня от всего разумного, но не сегодня. Страдание на его лице было для меня сейчас важнее, чем его тело. Глядя на эту муку, я вдруг догадалась. Это было страшно.
— Но ведь не может быть, чтобы она любыесексуальные контакты отложила до свадьбы?
Он вздернул подбородок, попытался придать себе уверенный вид. Но это была лишь маска, и теперь я это знала. Под ней был страх — и вина.
— Я учил ее контролировать зверя в гневе, в печали, в страхе, в страдании, в любых проявлениях крайних эмоций — но не в сексе. Я уважал ее убеждения.
Я смотрела на него пристально. Да, именно в этом роде Ричард и поступил бы. Теоретически я его даже одобряю, но теория и практика — вещи разные. В реальной жизни это было неудачным решением, и Ричард должен был бы знать об этом лучше меня.
У меня лицо стало непроницаемым, пустым. Лицо профессионального копа. Я не хотела выдавать лицом ни одной из своих мыслей.
— Значит, Луиза перекинулась в процессе секса, убила мужа, и копы ее застукали.
Я не стала выражать свое удивление, что они не убили ее на месте. Вид страшного серого волка, поедающего несчастное человеческое тело, — достаточная причина стрелять на поражение.
— Луиза пришла с повинной. Я думаю, если бы она не считала самоубийство грехом, то убила бы себя сама.